А. Федоров - Масон

Сейчас самыми близкими женщинами были те, кто находился рядом и вводил нас под локоток в квартиру, чисто убранную, ухоженную, нарядную. Еще минуточка – ну, скромные приветствия и лобызания – и нас подведут к "скатерти самобранке", ломящейся от яств, от всякой вкуснятины. Приятная истома поплыла по телу, убаюкивая инстинктивную осторожность холостого человека…

И тут опять заработал мой мозг: я стал гонять мысли, как бесштанную команду, "по диким степям Забайкалья"… Им помогли всколыхнуться те нежности, которыми уже в прихожей осыпали нас заждавшиеся ласки женщины. Обнимая просторные бока Ирины Яковлевны, я ощутил непреодолимое влечение плоти. А она-то ущучила у меня подмышкой громадину "ТТ" в специальной кобуре и потому заинтересовалась не поженски настойчиво: "А все ли остальное на месте? Не произошла ли подмена обстоятельств действия?"

Я понял, что существуют различия в проявлениях условных и безусловных рефлексов!.. Вот именно на этой мысли я и застрял… Несколько недель мне лезут в голову Божественно-исторические и вполне приземленные, бытовые аллегории, но я ни разу не вспомнил о "рефлексах", не удосужился дать им определение с позиции и науки, и мистики…

Было легко представить ту "копяшку", какой появляется любой человек на свет: так откуда в него "условные и безусловные рефлексы"? От верблюда, что ли? Или прилетели по воздуху?.. Хорошо сказано: именно "по воздуху прилетели"! Никакая генетика – потаскуха империализма, лженаука – здесь ни при чем! Хромосомы в лучшем случае передают программу биологических – молекулярных, клеточных, тканных, органных построений. А мысли-то летают только по воздуху… По воздуху переселяется в нас более жесткая или менее жесткая программа – в мозг, в душу она устремляется, закономерно все это для любого живого существа!.. Гениальное открытие!.. Требуется все хорошо обдумать, взвесить, подытожить… Только не надо спешить в таком важном деле… Вон, Чарльз Дарвин поспешил – теперь никто толком ни в чем разобраться не может: получился выкидыш, а не теория "естественного отбора". Все рушится в ней при серьезном анализе! Как ни крути, но единственной теорией сотворения жизни на Земле, выдерживающей критику, остается только Божественная! Все остальные теории оказываются менее или более серьезными заблуждениями, либо откровенным шизофреническим бредом…

Отстегнула и сняла вместе с пиджаком и кобурой мои гениальные догадки Ирина Яковлевна. Нас с Олегом, как малых детей, заставили тщательно вымыть руки, а потом усадили за шикарный стол. Ели и пили недолго, сами собой возникли другие побуждения… Мы разбрелись по разным комнатам, где на идеальных спальных местах, под хруст накрахмаленных простыней и пододеяльников и действовала каждая пара в приемлимом для нее ритме…

Примерно к полуночи у дам родилось желание общения еще и с природой: под нас стали подбиваться клинья… Женская рука в этой части не знает усталости! Но мы-то с Олегом были закованы в кандалы строгого обещания самовольно из квартиры не выходить, к себе никого не впускать… Но тут на глаза опять попались наши пистолеты, и мы почувствовали себя рыцарями – Ричард Львиное Сердце замерещился нам из двенадцатого века, из замшелой Англии. Мы вызвали по телефону такси, а на нем уже покатили к платной стоянке, где Олег держал свой шикарный автомобиль. Часам к двум мы уже были на моей даче: побродили по правому берегу реки Тосны, вернулись в дом, еще немного откушали, и сон нас сморил…

Первым от непривычного шороха и легкого звона очнулся я и стал искать пистолет под подушкой – его не было на месте, он завалился за тахту. Все в доме спали, а я суетился, стараясь никого не разбудить. Под руку попалась тонфу – она всегда лежит на подоконнике в изголовье. Как-то вооружившись, я выглянул в большую комнату и сразу же наткнулся взглядом на направленный на меня ствол довольно большого пистолета – "Беретта", пожалуй. "Око" того ствола заглядывало в большую комнату через не очень аккуратно выдавленную ячейку мелкофиленчитого окна. Я не бросился на пол, а завис от неожиданности в двигательном ступоре, ожидая выстрела очередью. Но раздались практически одномоментно два приглушенных выстрела, где-то за стеной напротив меня и сзади, со стороны комнаты Олега. Целившийся в меня глаз "Беретты" исчез. Потом раздался нежный стук во входную дверь – то был условный стук, мне знакомый. Я понял, что вовремя прибыл мой спаситель – Владимир.

Олег и наши обе красавицы продолжали спать, как святые угодники – тихо посапывая, не травмируя себя опасениями за "качество жизни". Я открыл дверь: действительно на пороге стоял Владимир, он сделал мне знак – "не шуметь" и жестом пригласил выйти на улицу. Мы прошли за дом со стороны садового участка: там над двумя телами уже трудились "Кудрявый" и Коля Мельник. Мне объяснили, что в критический момент двумя выстрелами удалось свалить "охотников за нашими черепами", потом, пока они были без сознания, им сделали приличную дозу обезболивающего и снотворного, теперь требовалось перевязать раны.

Это только в кино показывают азартную стрельбу раненых ковбоев, не чувствующих боли. В жизни все иначе: практически любой точный выстрел вырубает сознание противника. Наши охотники получили пули в плечевое сплетения правой руки и моментально лишились чувств от шока. Они и взвизгнуть-то не успели, только рухнули снопами под ноги нашей охраны. Мне пришлось повозиться с остановкой кровотечения, ибо были серьезно повреждены нервные и сосудистые сплетения у злоумышленников. Владимир подогнал машину плотнее к дому, отгородив тем самым от глаз соседей поле сражения. Это был микроавтобус с затемненными стеклами: тела раненых погрузили во внутрь, "Кудрявый" и Мельник остались охранять "дохлятину", а я с Владимиром возвратился в дом. Олег и дамочки все еще спали, мы не стали их будить, а приготовили чай. Было около пяти часов утра. Наконец-то "домоседы" прочухались и никак не могли взять в толк, что за ранние гости их навестили. Я всегда поражался умению Владимира создавать покой в душах тех, с кем его сводили обстоятельства. Интересно было узнать: таким же доброжелательным остается этот парень-громила при "экстренном потрошении", то есть при допросе вражеских лазутчиков. Я думаю, что там он действует иначе – умеет создавать неотвратимое впечатления "Вселенской кары", ожидающей тех, кто не спешит правдиво отвечать на его вопросы.

Владимир миролюбиво разговаривал со мной и Олегом – ни словом не обмолвившись о нарушении нашего договора о конфиденциальности и строжайшей дисциплине. Мне даже показалось, что он рад случившемуся – особенно его благополучному финалу. Можно заподозрить наших орлов в том, что они прекрасно прогнозировали мое и Олега поведение, провоцировали нас на отступление от договора, дыбы "просветить" тайную охоту за нами. Иначе как можно понять столь быстрое и качественное реагирование "группы захвата" – явно ребята "пасли" нас и тех, кто за нами охотился. В таком случае нам намеренно отводилась роль "живца"!..