А. Федоров - Масон

В сторону Садовой решили продвигаться коротким путем – прямо по правой стороне Невского проспекта, минуя Гостиный Двор. Спешить не хотели. Притормозили у "Кареты", как-то нелепо покинутой лошадками, а потому выглядевшей осиротевшей, обездоленной и совершенно провинциальной. Бравые кучера, видимо с особым смыслом, заменены теперь на двух молодых девиц, торговавших втридорога прохладительными напитками. Спекулятивной акцией они набивали цену не столько "заведению", сколько себе лично: все выглядело как дом терпимости на колесах. Было бы лучше выпить остуженного Джина с Тоником – 50% на 50%. Но пришлось ограничиться охлажденным пивом марки "Бродяга". Присели на лавку под тентом: нам стоило обсудить некоторые детали ответов следователю. Настораживало то, что она была женского пола – уж лучше бы исповедовал нас интерсексуал, чем женщина. Коварство женского доноса общеизвестно! А расследование – вообще не подвергается никакому сравнению, моделированию заранее. Не дай Бог, если ею окажется красавица, подобная той, что выиграла недавно конкурс "Королевы красоты вселенной" Следователь-женщина наверняка будет опрашивать нас поодиночке, расплавляя душу властностью и мнимой доступностью.

Может быть, из-за липкого страха, поднимающегося с базальных низин, мы решили сменить маршрут движения. А, возможно, захотелось подольше побыть с нашей спутницей – Ладой Борисовной Воскресенской. Стоматолог уже начинала лязгать зубами от нетерпения, искоса поглядывая на Олежека: по-моему она уже больше десятка раз останавливала свой ищущий взгляд в районе пениса моего друга. Как всегда не кстати припомнился анекдот про папу, поучавшего своего рано возмужавшего отрока. Отрок спросил папу: "Что такое достаток?" Папа отвечал: "Сынок, это когда обедаешь в ресторане "Астория", катишься на "Мерседесе", владеешь самой красивой и молодой любовницей". "А что же тогда стесненность в средствах, папа?" "Сынок, это когда утром – чай с плавленым сырком, обед из окрошки с куском черствого хлеба, трамвай, как основное средство передвижение. А ночью – ласки твоей мамы"… Мне стало грустно, но не оттого, что "рыба" по фамилии Воскресенская уплыла от меня к Олежеку – нет, нет, для лучшего друга мне ничего не жалко, да потом у меня был и свой замечательный объект женской ласки. Здесь где-то рядом проживала моя психея – тоже с совершенно высшим медицинским образованием, открывающим врата раскованности и совершенно безопасного секса…

Упоминание о "рыбе" выловило из неглубокого озерца памяти еще один анекдотец – теперь уже совершенно кстати! Тот же развитый сынок на уроке биологии поспорил с учительницей, доказывая, что живет такая порода рыб, называемая "Парикмахерша". Главным аргументом был подслушанный телефонный разговор отца с приятелем. Папа только что вернулся из командировки и благоговейно хвастался другу о том, что "всю неделю жарил в гостинице парикмахершу". Учительница приняла слова ученика к сведенью, но двойку за ответ не исправила…

Лада Борисовна и Олег сейчас напоминали мне двух больших рыб, словно бы выброшенных на берег: они тяжело дышали и настойчиво сплетали пальцы рук, хвосты у них мерно подрагивали. Сквозь ткань легкого платья у женщины выпирали откровенно возбужденные соски, у Олега тоже кое-что выпирало!.. Что-то в этой прочувствованной сцене напоминало мне картину Федотова "Сватовство майора": на авансцене, естественно была нетерпеливая страсть Лады Борисовны – она егозила грудью вперед, оттопырив попку… А "майор" – стареющий кобелина – закручивал пока еще только усы. Мне при таком раскладе оставалось только роль учителя биологии, я обязан был управлять событиями…

От "Кареты" мы сделали резкий поворот назад и проскочили аж до места пересечения бывшей улицы Плеханова с главной артерией города. Затем двинули с Невского за спину Казанского собора, сместились на набережную канала Грибоедова, перешли через Банковский мостик на другую сторону темноводного потока и здесь несколько притормозили, продолжая неспешный, обстоятельный разговор. Вдруг я заметил, что Олег зафиксировал свой взгляд на чем-то или на ком-то. Выражение лица у Верещагина было очень внимательное и сосредоточенное. Я проследил направление его взгляда и увидел "Кудрявого". Да, именно этот парень шел нам навстречу, поедая Олега глазами, меня же он явно не выделял из толпы бездельников, периодически вываливающихся из ворот садика перед Финансово-экономическим институтом. Я для него был одним из компонентов толпы, заполнявшей набережную канала Грибоедова.

В этой немой сцене "встречи" был очевидный подтекст: значит Олег и "Кудрявый" были знакомы раньше, их что-то связывало, причем, что-то важное. Но "Кудрявый" прошел мимо нас, не поздоровавшись с Олегом, затем он прибавил шага, перешел на другой берег канала через Банковский мостик и, как говорится, слинял. Верещагин еще несколько мгновений провожал взглядом неожиданного посланника из "тайного мира", а затем обратился ко мне с вопросом:

– Саша, ты не знаешь этого типа?

– Я с ним не знаком, но мы видели его с Владимиром несколько раз у нас во дворе ночью, в том числе и тогда, когда сгорел автомобиль. Помнишь?

Олег кивнул головой, но ничего не сказал. Тогда я решил попробовать прояснить кое-что методом радикального нажима. Кто знает, может быть, сексуальные волнения заблокировали у моего друга нейроны головного мозга. Хотя, кто знает: что и чем блокируется? Один известный политический деятель утверждал, что голова не может болеть – там же сплошная кость…

– Хотелось бы знать, где этот парень живет? И что делает по ночам, когда вдруг неожиданно загораются дорогие автомобили у богатых людей? – подал я вещий голос, сниженный до вкрадчивого шепота, чтобы не спугнуть робкую птицу-откровение.

– На первую часть вопроса я могу тебе ответить. – молвил Олег, доверчивый и наивный, как ребенок, воспитанной матерью-девственницей, что случается крайне редко.

– В том нет никакой тайны. – наращивал обороты маховик олеговой совести.

– Живет он в доме номер 39 по каналу Грибоедова, в квартире на последнем этаже, окна ее выходят на набережную. Вон они, посмотри, видны отсюда. – начал смелее и смелее исповедоваться Верещагин…

Я, естественно, попытался развить успех моего невольного допроса. Кто знает может откровение у Олега – это только минутная слабость, рожденная под действием гормонального стресса, обрушенного на его яйца и простату активностью Лады Борисовны. Никто и никогда не сомневался в том, что у евреек особые таланты возбуждать даже совершенно невозбудимое. Все большевистские комиссары быстро это поняли и женились практически только на еврейках. Но то было лишь продолжение "хазарской ассимиляции", идущей уже по совершенно накатанному пути. И я, грешник, в свое время имел возможность провести "жизненные параллели", изучая "женский" и "еврейский" вопросы. Теперь, вспоминая на досуги некоторые коллизии, впадаю в "резонансную тряску", но мне помогают остатки моего прибалтийско-немецкого рационализма и медицинское образование. Правда, у абсолютно русских есть замечательная поговорка: "Свинья всегда грязи найдет"… Однако и это – еще одна детективная история с огромной примесью экзистенциализма, порнографии и психотерапии отчаянья… Я быстро и незаметно сглотнул скупую мужскую слезу, предательски томно выползающую из левого глаза, да переложил кое-что "возрождающееся" справа налево рукой, глубоко сунутой в карман брюк. Пришлось поменять и походку…