Диана Гайнулина - Томка вне зоны доступа

Я не люблю наши новые спальные районы. Никогда не купил бы квартиру в таком муравейнике, будь я даже запредельно беден, а ипотечный кредит так же запредельно привлекателен. Я разделяю мнение популярного блогера с прической Бонифация: через сорок лет эти районы превратятся в депрессивные гетто, с которыми мы хлебнем по полной.

Не хотелось бы углубляться в историю вопроса и анализировать причины. Все знают, что этот архитектурный звездец стал результатом популизма и алчности. Призыв партии и правительства в короткий срок обеспечить рынок дешевыми квадратными метрами был услышан и исполнен с таким рвением, что окраины наших городов стали похожи на унылые бетонные лабиринты, в которых нет зелени, мало газонов, всюду автопарковки, летом невозможно спрятаться от солнца, а детям негде поиграть в казаков-разбойников. Фасады кое-где окрашены в «веселые» цвета, призванные скрыть отсутствие у архитекторов фантазии, но это все равно не конструктор «Лего». Так уж исторически сложилось: почти всё, что мы делаем, в итоге напоминает автомат Калашникова.

Мне можно возразить, что я сам живу в районе, который тридцать лет назад казался таким же убожеством. Отчасти возражения будут справедливы. Однако наши дома возводились еще при Царе Горохе, когда хитом кинопроката был «Крокодил Данди», а «девятка» цвета мокрого асфальта считалась космическим кораблем. Уж за тридцать-то лет они могли шагнуть вперед!

Ан нет. Планы народа по-прежнему совпадают с планами партии, и не выйдет уже киношный Иоанн Васильевич на балкон, не окинет государевым взором округу и не произнесет в эстетическом экстазе: «Лепота!»

Дом, который несчастная Эвангелина Вартанова выбрала в качестве трамплина для своего последнего прыжка, возводился в микрорайоне по Университетской Набережной в нескольких кварталах от нашей школы. Это была ничем не примечательная стандартная шестнадцатиэтажная штамповка на два подъезда, одной стороной обращенная к заросшему берегу городской реки в самом узком ее течении, а другой к такому же дому, только пониже, уже заселенному и обжитому. Я долго искал место для парковки. Апрельская грязь, взрытая колесами грузовиков, не торопилась высыхать, а на редких островках асфальта кучковались тачки местных жителей. В конце концов, я бросил машину на углу возле строительного забора, заехав передней парой на деревянный настил.

Рабочего оживления на объекте я не обнаружил.

– Си-Эс-Ай, место преступления…

Я миновал распахнутые ворота и прошагал к левому подъезду. Под ногами зачавкало. С каждым новым шагом туфли становились тяжелее. Я понял, что свалял дурака, не захватив бахилы.

Двери подъезда были открыты. У недоделанного крыльца высились штабеля цементных мешков и кирпича. Изнутри донесся звук работающей болгарки. «Кто-то все же копошится», – подумал я и огляделся.

Судя по протоколу с места происшествия, который мне раздобыл Петя Тряпицын, тело девушки нашли слева от крыльца. Она упала прямо в грунт, ничего больше не задев. Явных следов падения не осталось – тут уже поработали лопатами и граблями, а ограничительные ленты убрали еще вчера, когда следственные действия были закончены. Но определить место было несложно. Прямо под стеной лежали две гвоздики.

Бедная девочка. Глупышка, зачем же так…

Я поднял голову, посмотрел на самый верх. Для прыжка могло использоваться одно из двух помещений, находящихся рядом с шахтой лифта. Это крайняя левая квартира на площадке, других там просто нет. Ни балкон, ни соседнее окно не застеклены. Надо подняться и посмотреть на месте.

Но мне не хотелось этого делать. Пожалуй, впервые в моей криминальной практике мне хотелось уйти подальше от места происшествия, ничего не осматривать и не трогать. Я по этой причине даже не стал выпрашивать у следаков фотографии. Трагедия подошла довольно близко к моей семье, к самому дорогому человечку в моей жизни. Уж сколько я напереживался в свое время за Томку – и когда ее похищал один недалекий охотник за раритетами, и когда из меня пытались делать отбивную на ее глазах, и когда мы вместе удирали от погони, визжа на крутых поворотах. Всякий раз я обещал себе, что отодвину дочь подальше от своих дел, а сам буду стараться, чтобы не зацепила меня пуля бандитская и перо воровское не вошло под ребро. И все вроде устроилось, я больше не искал приключений на свою задницу, моя верещалка взрослела как все нормальные дети.

Но вот – получите и распишитесь. Ее одноклассница сигает вниз. Смерть, оказывается, можно потрогать руками…

– Что вы хотели, уважаемый?

Из-за угла неторопливо, чавкая безразмерными сапогами, вышел мужичок лет шестидесяти в грязно-желтой спецовке. Вряд ли это был строитель – те, как правило, обладают крепкой и подвижной комплекцией, а этот смахивал на пенсионера-грибника. Скорее всего, сторож местный. Возможно, тот самый.

Я двинулся к нему, на ходу раскрывая удостоверение частного детектива.

– Здравствуйте! Скажите, вы работали на объекте позавчера вечером?

Он даже не стал смотреть ксиву. Услышав вопрос, остановился в нескольких шагах от меня. Буркнул раздраженно:

– Я уже все рассказал. Я не виноват.

Я кивнул, спрятал удостоверение.

– Никто вас не обвиняет. Пока, во всяком случае. Вы сторож, я правильно понял?

– Ну.

Он достал сигарету, долго пытался прикурить от спичек, которые гасли на ветру. Я услужливо подставил ему под нос зажигалку. От мужика несло перегаром. «Как тут не нажраться», – вспомнил я свою позавчерашнюю фразу.

Сторож выпустил струю дыма, мрачно глянул на открытый подъезд.

– Купят теперь здесь квартиру, как же, ага…

– Купят, никуда не денутся, – возразил я. – И не такое покупали.

Сторож смерил меня внимательным взглядом. Он оценивал: при исполнении или зевака? Послать или выслушать, а потом все равно послать?

– Я хочу подняться и посмотреть. Надеюсь, вы не против?

Он на мгновение замер с сигаретой у раскрытого рта. Очевидно, похмелье мешало ему адекватно соображать (по себе знаю: в таком состоянии ты махнешь рукой на инопланетную тарелку, приземлившуюся в твоем собственном дворе, и позволишь забрать себя на опыты), но после трагедии на вверенном ему объекте он обязан был стать подозрительным.

– А можно еще раз посмотреть на вашу корочку?

Я развернул удостоверение.

– Я чот не очень понимаю…

– Я частник. И я здесь по просьбе… по просьбе родителей.

– Чьих?

– Погибшей девочки.

Сторож облизнул губы. Он увидел во мне инопланетянина.

– Нельзя, – резюмировал мужик, бросив в лужу окурок. – Объект повышенной опасности, все такое. Вы сейчас там погуляете, а у меня потом проблемы…

Я начал злиться.