Алена Занковец - Сто и одна ночь

Он кладет свою ладонь возле моей так близко, что возникает желание спрятать руки под столом. Но я не делаю этого.

– У нашего Глеба огромные проблемы, Граф.

– Глеб опустился на пуфик и, дрожа то ли от недавнего ледяного душа, то ли от переживаний, прислушался к звукам в ванной. Вот щелкнула дверца шкафчика. Вот Ксения что-то пробормотала сама себе. Вот в коридоре раздались ее легкие шаги – босиком по паркету… Каждый звук, связанный с ней, сейчас причинял физическую боль – настолько сильную, что проступали слезы. Глеб обхватил голову руками. Наверное, он и в самом деле сходил с ума.

– Убери ладони, – ласково попросила Ксения, стоя у него за спиной.

Он подчинился.

И в следующее мгновение почувствовал прикосновение пальцев к своим волосам. Едва ощутимое, почти невесомое, но его сердце резко сжалось. Глеб застонал.

– Больно?! – Ксения отдернула руку.

– Нет. Продолжай.

– Точно?

– Конечно, точно, – Глеб криво улыбнулся.

И вот ее пальцы, пересилившие страх прикосновения, порхают по его волосам, перебирают пряди – и все внутри у него поет и переливается светом. Это восторг, экстаз. Это перерождение.

– Ай! – Глеб вскочил – и наваждение как рукой сняло.

В голове прояснилось, дышать стало проще. Что же такое происходило с ним? Последствия удара?

– Я просто прижгла йодом! Хочешь, подую? – рассмеялась она, и Глеб тотчас отозвался улыбкой. – Какие же вы, мужчины, ранимые!.. Ну что, сможешь вести машину?

– А то!

Дорога назад пролетела незаметно, весело и спокойно. Ксения мало болтала, больше задавала вопросы – о его детстве, увлечениях, машинах. В последнем она совсем не разбиралась. Когда, забывая об этом, Глеб срывался на термины, Ксения одаривала его таким смешным изумленным взглядом, что к концу поездки от хохота у него разболелся живот.

Ксения попросила оставить машину у Глеба, а дальше провести ее пешком. Он согласился, вопросов не задавал.

Прощались долго. Фразы все цеплялись друг за друга, разговор не заканчивался.

– Скоро рассвет, иди-ка ты спать, – первой прервала прощание Ксения.

– Мое детское время закончилось? – улыбаясь, спросил Глеб, пожевывая травинку.

Он опирался плечом на створку ворот, руки держал в карманах. Ксения стояла в полушаге, обнимая себя за плечи – было свежо. А у него – ни куртки, ни пледа, чтобы предложить своей спутнице. Он мог бы ее обнять – просто, чтобы согреть. Но, вероятно, уже в другой раз, когда она перестанет бояться прикосновений. Ведь дотрагивалась же Ксения сегодня до его волос.

– Сладких снов, Стрелок, – произнесла она тепло и нежно.

– Сладких снов, Ксюша, – ответил Глеб.

И между ними возникла терпкая, волнующая, совсем не дружеская пауза. А потом вдруг щелкнула щеколда калитки, и на улицу вывалился Ксюшин муж, взлохмаченный, злой, смердящий перегаром. Похоже, давно подслушивал их разговор.

– Здра… – попытался поздороваться Глеб, но его прервал тяжелый удар ладонью в плечо.

– Она тебе не Ксюша! Молокосос! – брызжа слюной проорал мужик. – Она для тебя – Ксения Ивановна!

– Езжай уже, – поникнув, попросила Ксения.

Глеб скорее прочитал это по ее губам, чем расслышал из-за пьяных выкриков.

Кивнул, глядя сквозь ее мужа, и исчез в черноте ночи.

Домой он не поехал – едва свернул на перекрестке, как бросился к Лане.

К ее коттеджу, обвитому плющом, Глеба толкала вовсе не влюбленность, а коктейль чувств – одно темнее другого. Сейчас тот, другой, мужчина, живущий в нем, злой, жестокий, ядовитый, взял верх. Это он бросал камешки в Ланино окно, он жестами требовал, чтобы та спустилась, хотя знал, как сильно ей попадет от отца.

Лана выскользнула из дома в джинсах и байке с капюшоном, из-под которого выглядывал кончик косички, заплетенной на ночь. Источающая нежное сонное тепло. Все еще тихая, спокойная, лишь с отблеском тревоги во взгляде. Протянула к нему руки – доверчиво, почти по-детски. Но Глеба это не тронуло, он впился в нее поцелуем – таким, что дух перехватило. А потом за руку потащил Лану за собой.

– Глебушек, что с тобой? Почему не отвечал на звонки?

Как же ему теперь не нравился этот «Глебушек», похожий на «хлебушек»! Другими словами – мякиш. Пресный, безвольный, привыкший все эмоции держать при себе. Сейчас Глеб хотел одного – брать. Даже в глубь леса не пошел – остановился за ближайшими елями, благо еще только начинало светать. Рывком притянул Лану к себе, ладонь положил ей на затылок, чтоб не увернулась. Целовал страстно, жадно – так, что дыхания не хватало. Остановился только, когда услышал вскрик и одновременно почувствовал во рту солоноватый привкус – до крови прикусил ей губу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.