Амир Гаджи - Последний

Скоро Иван Дмитриевич почувствовал себя востребованным, и его жизнь заиграла новыми красками.

Вернувшись домой, Веригин прежде всего выгулял собаку, которую двухмесячным щенком получил в подарок от Лёни Шехтера.

Это был второй пёс в жизни Веригина. Первого звали Дик. Он жил в пригороде Алма-Аты в доме стариков Веригиных, куда каждое лето привозили маленького внука Ванятку. Дик, хотя и неблагородных кровей, был собакой умной и души не чаял в мальчике, тот отвечал Дику взаимностью. Шли годы, Иван рос, а Дик старел. Однажды вечером пёс подошёл к калитке, всем своим видом показывая, что хочет уйти. Мальчику такое поведение было непонятно, и он решил не потакать капризам собаки.

Утром Дика нашли мёртвым. Бабушка сказала, что Дик просился уйти, чтобы умереть. Так поступают все собаки. С Иваном случилась истерика. Он винил себя за то, что не дал Дику умереть «по-человечески». С тех пор Веригин решил, что не достоин иметь друга-собаку. И вот однажды Шехтер принёс ему щенка. Первое, что тот сделал, это опи́сал ногу Веригина. «Ух ты!» – воскликнул Иван Дмитриевич и тотчас назвал пса Аттилой. Тёзка собаки, великий повелитель гуннов, тоже не признавал авторитетов.

Аттила стал полноправным хозяином квартиры Веригина. С тех пор, если друзья хотели встретиться, приглашение звучало примерно так: «Завтра Аттила ждёт нас к обеду». Или: «Аттила пригласил на шашлыки».

Итак, Веригин вместе с Аттилой пообедали и перешли в офис «Досье».

Иван Дмитриевич отключил телефон и включил музыку. Надев наушники и маску для сна, удобно устроился в крутящемся кресле и, нарезая круги, принялся анализировать это экзотическое происшествие – убийство в Сосновом парке. Свою способность быстро думать он называл «половецкими плясками мозга».

В этот раз ему долго не удавалось собраться с мыслями. Они суетились в голове, как пчёлы в потревоженном улье, не желая выстраиваться в логическую цепочку. В такие минуты мыслям требуется соответствующий катализатор. Любой человек, обдумывая сложную ситуацию, может упереться лбом в непробиваемую пустоту творческого кризиса. Чтобы преодолеть это состояние, продвинутые люди садятся медитировать. Другим помогает сигарета, чашка крепкого кофе или рюмка коньяку. А кому-то приносит пользу созерцание потока воды или прогулка по лесу.

Для Веригина своеобразным спусковым крючком к работе мозга была музыка. Но не просто музыка, а необыкновенная, можно сказать – мистическая. Это была Carmina Burana – сценическая кантата Карла Орфа.

Впервые об этой потрясающей композиции Веригин узнал от своего близкого друга Александра Рябинина в период совместных запоев. Саша – человек удивительной и трагической судьбы, непризнанный гений-музыкант. Он родился у Алевтины Рябининой, в то время жены врага народа, отбывавшей десятилетний срок в Акмолинском лагере жён изменников родины (АЛЖИР). Лагерь был расположен в самом гиблом месте на свете, рядом с казахским посёлком Акмола. Это меткое название переводится с казахского языка как «Белая могила». Позднее здесь построили город, название которого много раз меняли и в конце концов объявили столицей Казахстана.

Александр, ничего не зная о своих родителях, вырос в алма-атинском детском доме. В то время Саша носил подаренную дворником фамилию Хабибулин, что переводится с татарского как «Возлюбленный Аллахом». Его отец, Семён Алексеевич Рябинин, в феврале 1935 года был арестован по анонимному доносу и осуждён по статье 58-1а Уголовного кодекса «Измена Родине». К счастью, его не расстреляли. Получив щадящий приговор – «Десять лет с конфискацией имущества», он был этапирован в заполярный Норильск.

О том, что Алевтина родила ему сына и умерла родами, Семён Рябинин узнал лишь в 1958 году, получив на руки документы о полной своей реабилитации. После упорных поисков он нашёл своего двадцатитрёхлетнего сына в Алма-Ате. Парня звали Александром, и носил он татарскую фамилию. Вернув Саше фамилию отца, они вместе уехали в Норильск, где у Семёна Алексеевича были работа, уважение коллег, трёхкомнатная квартира и даже небольшая дача на краю тундры.

Здесь отец показал Саше настоящее природное чудо – плато Путорана. Это самый крупный монолитный горный массив русского Заполярья, расположенный в южной части Таймыра, между реками Лена и Енисей, примерно в ста километрах от Норильска. Место это называют страной тысячи озёр и водопадов. На самом деле их гораздо больше. Отец рассказывал Саше, что вода в них ледниковая. При этом, проходя сквозь толщу горных пород, возраст которых более 250 миллионов лет, вода минерализуется особым образом, становясь целебной.

Путорана произвела на Сашу неизгладимое впечатление. Всё происходящее с ним в то время походило на волшебную сказку. И только парень начал привыкать к своей новой жизни, как неожиданно умер отец – инфаркт. Сказка закончилась. Проведя поминальные сороковины, Саша улетел в Алма-Ату. Позже он возвращался в Норильск лишь дважды: один раз с другом Иваном Веригиным, чтобы показать ему прекрасную полярную природу, и второй раз – чтобы продать квартиру и дачу своего отца.

После этих событий прошло много лет. В жизни Александра Рябинина были счастливые часы и дни разочарований – до тех пор, пока его окончательно не погубила водка. В каморке, где жил или, вернее, ночевал Саня Рябинин, оставались непропитыми только радиола «Ригонда-Стерео» с выносными звуковыми колонками (по безумной цене в 230 рублей) и уникальная коллекция пластинок. Музыка составляла счастье и смысл жизни Рябинина: тот, кто приносил ему портвейн «Агдам» за два рубля шестьдесят копеек, мог наслаждаться своей любимой музыкой, а иногда, под настроение хозяина, – ещё и увлекательной лекцией об истории какого-нибудь музыкального шедевра или о биографии великого музыканта.

За месяц до трагической гибели Саши Рябинина – тот сгорел от цирроза печени – Веригин появился в его халупе, чтобы за бутылкой водки разделить с Сашей тяготы пути к «просветлению». Он нашёл хозяина в подавленном состоянии и, как говорится, подшофе. Саша сидел на табурете и, тихо всхлипывая, слушал необычную музыку.

– Что случилось, братишка? – спросил Веригин, удивлённый таким видом Сани.

Тот приложил указательный палец к губам: «тихо, молчи!» – и прошептал: – Это «Кармина Бурана»… вершина музыкальных возможностей.

– Может быть, расскажешь? – так же тихо попросил Веригин, раскладывая закуску.

– Изволь. – Рябинин выключил радиолу и не закусывая выпил предложенную рюмку водки. – Карл Орф родился в конце прошлого века в Мюнхене, в еврейской музыкальной семье. Когда в Германии к власти пришли фашисты, он, чтобы не уезжать из Германии, но выжить, старался доказать свою благонадёжность. Например, в то время, когда произведения еврея Мендельсона Бартольди были запрещены, он единственный из композиторов принял предложение бургомистра Франкфурта сочинить музыку к шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь». С тех пор нацисты старались «не замечать», что Орф – еврей.