Алёна Комарова - Бумеранг любви, или Три дела по одной цене

– Я на курорте. А это значит, что я должна здесь отдыхать. Я же давно этого хотела. Отдохнуть, загореть, поплавать. – Потом со вздохом добавила, как бы в споре убеждая себя, – и ничего, что я хотела это сделать с Мишей. Так сложилось. Не судьба. Судьба значит без него и без машины.

Настроение опять стало портиться. И пока оно окончательно не испортилось, Наташа махнула рукой, отражение тоже махнуло.

– Ничего. Все будет хорошо – постаралась она убедить себя – машину отремонтируют. А Миша…

Отражение с кислой миной смотрело на Наташу.

– Как бы я хотела – оправдывалась Наташа перед отражением, – чтоб он тоже приехал сюда ко мне. Мы бы долго обнимались, еще дольше целовались, потом плавали в море и загорали, лежа очень близко друг к другу.

Она улыбнулась своему отражению – отражение, кажется, поверило в ее искреннюю улыбку. В комнате было душно, и она открыла окно.

Наташа разобрала чемодан и разложила все по полочкам шкафа и в ванной комнате на зеркало.

Осмотрев кровать и оценив ситуацию, она расстроилась. Кровать стояла изголовьем к окну. Сквозняк – коварный вредитель ее здоровья – проверено на собственном жизненном опыте. Зная свой кашляющий и хромающий иммунитет, она поняла, что либо будет спать в душной комнате с закрытыми окнами, либо придется включить кондиционер, что тоже ее не воодушевило. С кондиционерами ее связывала такая же не совсем радостная история. В прошлом году ее просквозил «ветродуй» в кабинете начальства, когда тот давал разгоняй. Наташа одна из всего коллектива заболела. С тех пор она боялась включенных кондиционеров.

Она прилегла на кровать ногами к окну. Дискомфорт почувствовался всем телом, хотя неудобства не было. Какое-то психологическое наваждение. Новое место, новая комната, кровать, подушка, наконец, все это казалось чуточку пугающим и хотелось устроить себе комфортное гнездышко.

Вариант переставить кровать подальше от окна – ненавязчиво пришел в голову лучшим решением. Оно приглянулось больше всего, если не считать, что кровать двуспальная, массивная и очень тяжелая.

– Надеюсь, что Таня не будет меня сильно ругать за перестановку. Хотя чего она будет меня ругать – пыхтя и кряхтя от тяжести, успокаивала себя Наташа. – Это же мой номер на ближайшее время, что хочу в нем, то и делаю. В пределах разумного, конечно. А кровать переставить – это разумно.

Разумное дело оказалось не из легких. Она ее и тянула, упираясь ногами в пол, сама скользила по ламинату, чуть не упала на пятую точку. Она ее и толкала, упираясь всем весом в кровать. Несколько раз хотела бросить задуманную перестановку, но здоровье оказалось важней. Если она оставит все на своих местах и ляжет спать с открытым окном, то завтра у нее будет болеть горло и ей придется глотать таблетки, а плавание в море отложится на неопределенный срок.

Наташа подлезла под кровать и проверила ножки на наличие болтов, прикрученных к полу. Болты отсутствовали, но кровать не двигалась.

Наташа встала, походила по номеру-квартире в поисках швабры, которой не оказалось, но под раковиной на кухне нашла веник с совком. Она взяла в раковине губку для посуды, намочила ее и смочила ламинат возле массивных ножек кровати в стороны по направлению движения этих самых ножек. Потом обошла кровать и стала толкать. Кровать скользила, как конькобежец на льду, уверенно приближаясь к противоположной стене.

–Уф – Наташа разогнулась и вытерла пот со лба – непосильный труд, посильная работа. Вот теперь другое дело.

Она легла на кровать поверх одеяла, примериваясь.

Окно осталось в стороне. Теперь можно не включать кондиционер, открывать окна в комнате и на кухне нараспашку и не бояться сквозняка. Наташино ночное лежко-место теперь в уголочке под стеночкой.

На полу, где минуту назад стояла ее кровать, остались следы пребывания прежних отдыхающих – детская машинка, копейка, мусор, фантик от конфет, сама конфета, палочка от чупа-чупс, ручка и слой пыли, на которой оставила отпечатки своих босых ног Наташа. Наследила тоже.

– Уборщица себя не утруждает, в труднодоступные места не лезет.

Наташа встала, взяла веник с совком, собрала мусор. Пятирублевую монету, жетон в музей и детскую машинку она положила в карман халата, все остальное, включая губку для посуды, она выкинула в мусорное ведро под той же раковиной.

И размышляя на тему сделать замечание уборщице, или сказать Тане о некомпетентности работницы, или вообще промолчать о мусорной свалке под кроватью, она пошла в душ.

Добравшись, наконец до подушки, она только успела взглянуть на часы, отметив глубочайшую ночь, отключилась в спокойный сон, так и не додумав на счет уборщицы.

Проснулась, Наташа около полудня, потянулась, отметив для себя, что спала она крепко и спокойно.

С тех пор как Миша ушел от нее, она не спала так ни одной ночи. Каждую ночь у себя дома она просыпалась среди сна, вздрагивала и начинала плакать. Первые три ночи очень даже горько и долго, потом все меньше, а последние две ночи, кажется, просто по привычке. Просто привыкла она еженощно поплакать в постели о горькой безответной любви. Утром, естественно, вставала с красными от слез глазами и распухшим носом. Эта ночь стала исключением, сломав недельные привычки. Наташа успела выспаться.

Она глубоко вдохнула и сладко потянулась под махровой, легкой, как пух, простыней.

Или это свежий морской воздух чистый после дождя на нее так подействовал, а может после слишком насыщенного дня, нервного вечера и успокоительного коньяка, но одно ясно, что-то повлияло на нее оздоровительно чудотворно – ночь прошла спокойно. И даже какой-то цветной сон снился. Точно снился. Только, что именно снилось, она не вспомнила. Ну и ладно. Наташа еще немного понежилась в кровати. За окном плавно текла курортная жизнь, разбавленная голосами птиц и детишек. И непонятно, кто из них звонче.

Наташа накинула на себя простынь, которой накрывалась и подошла к окну, отдернула портьеру. В комнату ворвался яркий свет. Она закрыла глаза и подставила солнцу лицо. Тепло вошло в душу. Она ощущала спокойствие. Ничто не напоминало о проблемах. Она открыла глаза и, облокотившись на подоконник, рассматривала улицу. На территории домики, как грибочки на поляне, выросшие друг от друга в десяти метрах. Между ними свежая зелень газонов с клумбами ярких цветов и отдельными колючими юкками. Тропинки виляли по территории среди зелени, манили прогуляться. Больших деревьев не было, но молодые елочки имелись. Когда Наташа приедет сюда в следующий раз, они будут большими деревьями, через которые не будут просматриваться домики-грибочки. Раскинут пушистые лапы в разные стороны, приглашая посидеть в их тени.