Ольга Баскова - Кольцо королевы Фредегонды

Дмитрий дернул плечом:

– А вам не кажется, что вы ставите передо мной непосильную задачу? Я ведь не сыщик, я психолог.

Предприниматель улыбнулся:

– Я об этом уже думал. Инна рассказала мне о ваших уникальных способностях и глубоких знаниях, при помощи которых вы способны уличить человека во лжи. Знаете, после этого у меня в голове родилась одна идея. Что, если нам с вами отправиться на Остров в сопровождении моих друзей? – Он запнулся. – После всего, что произошло, язык не поворачивается называть их друзьями, хотя не хочется верить, что кто-нибудь из них все же причастен к смерти мальчика. Иногда мне кажется, что я напрасно затеял все это. – Он дернулся и поправил себя: – Нет, среди них должен быть тот, про которого мой Витенька что-то узнал и который заткнул ему рот. А если я ошибаюсь в своих предположениях? – Его мысли прыгали, как арабские скакуны. – Если я его не так понял? Но все равно я никогда не поверю, что никто из моих друзей ничего не видел и не слышал. Только почему они молчат?

Лихута посмотрел на него:

– Видите ли, если я обвиню кого-нибудь из ваших приятелей в неискренности, это еще не означает, что он убийца. У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу.

– Вот почему вы должны хорошо продумать свое поведение и те вопросы, которые станете им задавать, – пояснил Истомин. – Я умоляю вас: помогите мне. Так уж получилось, что при моих возможностях мне не к кому больше обратиться.

Лихута развел руками:

– Хорошо, я постараюсь. Дайте мне дня два, чтобы познакомиться с вашим племянником, проглядеть литературу, которую он читал, фильмы, которые он смотрел. Кстати, Витя не вел дневник?

Хозяин покачал головой:

– К сожалению. Но у него осталась записная книжка. Я покажу ее вам.

Психолог отодвинул чашку с чаем:

– Тогда я хотел бы приступить прямо сейчас. Правда, у меня остался всего один вопрос. У Виктора была девушка?

– Они расстались за полмесяца до его смерти. – Голос Бориса Дмитриевича не дрогнул. – Он сам рассказал мне об этом. Я уже говорил, Витя от меня ничего не скрывал.

– Ваш племянник переживал это расставание? – поинтересовался психолог. Истомин махнул рукой:

– Что вы, вовсе нет. Даша никогда ему особо не нравилась. Ее желание выйти замуж за обеспеченного парня и жить сытой и беззаботной жизнью слишком бросалось в глаза. Но не думайте, я не советовал ему ее бросить. Я видел, что представляет собой эта девица, однако не вмешивался в их отношения.

Лихута виновато улыбнулся:

– Что ж, пока вопросов нет.

Борис Дмитриевич решительно встал из-за стола. На его лице было написано удовлетворение.

– Идемте.

Когда они вышли из беседки, солнце закрыли тучи. Начал накрапывать дождь. Легкий морской ветерок шевелил седые волосы на голове хозяина. Лихута почувствовал усталость и зевнул, прикрыв рот рукой. Захотелось прилечь и немного поспать. Хозяин заметил зевок, который гость попытался скрыть.

– В послеобеденное время лучше отдохнуть, – сказал он. – Тем более вы с дороги. Отправляйтесь к себе и поспите. Осмотреть комнату Вити вы сможете и чуть позже, она находится рядом с вашей.

Лихута не возражал:

– Да, пожалуй.

Они вошли в дом.

– Я сам уберу со стола и вымою посуду, – произнес Борис Дмитриевич. Дмитрий выразил готовность помочь, но хозяин замотал головой: – Я все сделаю сам. После смерти Вити лишь дела позволяют мне еще оставаться на плаву. Прошу вас, не лишайте меня этого удовольствия.

Психолог не стал спорить. Он знал: чтобы отвлечься от грустных мыслей, нужно сосредоточиться на какой-нибудь работе.

– Да, я вас понимаю.

– Тогда хорошего отдыха.

Борис Дмитриевич повернулся и отправился в беседку, а Лихута поднялся на второй этаж в свою комнату и прилег на кровать. Его одолевала сонливость, однако сон все не шел, и парень стал размышлять над тем, что услышал от хозяина. Итак, его племянник покончил жизнь самоубийством, оставив записку, которая совершенно ни о чем не говорит. Нет, пожалуй, говорит, и в пользу рассуждений безутешного дяди. Самоубийцы редко пишут такие записки. Самые распространенные – это «в моей смерти прошу никого не винить». Правда, если человек тщательно готовит свой уход из жизни, он может подобрать и красивую цитату. Но, судя по всему, этот парень ничего не готовил. Допустим, он и вправду решил свести счеты с жизнью, и дядя не знает причины. Зачем же ехать на Остров? Виктор мог сослаться на занятость, на плохое самочувствие, наконец, на свидание и никуда не поехать, а повеситься дома. Здесь, на участке, сколько угодно подходящих деревьев. Зачем же, любя дядю, заменившего ему отца и мать, вешаться чуть ли не у него на глазах? Это не совсем логично. Впрочем, в суициде порой нет логики. Или просто ее не могут отыскать? Вряд ли… Есть статистика по причинам этих самых суицидов. И она гласит: кое в чем Истомин прав. Ну не мог Виктор повеситься из-за несчастной любви, даже если и был романтическим юношей. Тот, кто собирается покончить с собой по этой причине, по-другому покидает мир. Эти парни и девушки театрально обставляют свое самоубийство, долго его планируют, продумывают предсмертные записки, и особенно заботятся о том, чтобы после смерти их тела выглядели красиво. Вот почему наиболее частые способы «любовного» самоубийства – самоотравление и перерезание вен. Труп Виктора однозначно привлекательно не смотрелся. Синее лицо, высунутый язык, выпученные глаза… Правда, нередко способы самоубийства, совершенные на почве любовных неудач, копируются из художественной литературы и фильмов. В психологии это явление носит название «Синдром Вертера» – по имени персонажа романа Гете «Страдания молодого Вертера». Недаром этот роман запрещался в Германии около двухсот лет назад. Молодые люди читали книгу и полностью копировали поведение главного героя. Зачастую подобные самоубийства являются способом шантажа и манипуляции объекта любви, попыткой вызвать у него угрызения совести. Вот почему покинувшие мир от несчастной любви пишут совершенно другие предсмертные записки. Они обвиняют во всем своих возлюбленных и сопровождают это фразами типа «Вот я умру, и ты поймешь…». Нет, смерть от любви можно смело исключить. Тем более, как считает японский суицидолог Ямамото Тэй, число самоубийств, совершаемых именно из-за неразделенной любви, особенно велико в возрасте от четырнадцати до шестнадцати и резко сокращается к двадцати пяти годам. Ладно, оставим несчастную любовь. Что же тогда могло стать причиной суицида? Конфликта с родственниками не было. Борис Дмитриевич не лжет. Ничто в разговоре не обличило его в неискренности: ни жесты, ни мимика. Что же тогда? Одиночество? Непонимание? Утрата смысла жизни, как любят выражаться многие, которых удалось вытащить из петли? Но хотя бы что-нибудь из перечисленных причин должен был заметить его дядя? По его словам, Виктор выглядел не подавленным в тот злополучный день, а, скорее, озабоченным, пытался о чем-то предупредить… В чем же дело?