Елена Гордина - Горгульи Нотр-Дама

© Гордина Е., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

– Анни, ты слишком много просишь, – неодобрительно покачала головой мадам Катрин, – ты всего лишь помощница у месье Карла, а он чулочник самого королевского прокурора духовного суда, но и то ведет себя скромнее, – женщина поджала тонкие потрескавшиеся губы, – я понимаю, что ты здесь живешь практически с самого рождения и ему почти что дочь, но я не потерплю такого отношения к работе!

Анни стояла, опустив глаза в пол, ей очень хотелось возразить этой худой пожилой женщине, и она даже знала, что может ей ответить, но продолжала молчать. Когда вернется Карл, она ему все расскажет, ведь он ей почти как родной отец, но если сейчас начать перепираться с его женой, то все, вечернего разговора не состоится. Мадам Катрин его просто уведет в одну из «их» комнат, куда Анни вход строго воспрещен, и продержит там до самого утра. А Анни надо поговорить с Карлом сегодня, потому что завтра будет уже поздно.

– Так ты молчишь? – попыталась спровоцировать падчерицу мадам Катрин. – Явно тебе нечего мне возразить! Тогда будь добра, вернись в лавку и доделай свою работу, потому что месье Карлу будет неприятно, что ты позволяешь себе такое поведение.

– Да, мадам. – Анни наклонила голову и послушно вышла из комнаты.

Она быстро накинула плащ, потому что на улице накрапывал дождь, и выскочила на узкую мощеную улочку, едва не столкнувшись с извозчиком. До площади Сан-Мишель, где находилась лавка месье Карла, она дошла минут за пять, хорошо, что их квартирка располагалась совсем недалеко. В последнее время на улицах Парижа было неспокойно из-за волнений, связанных с обнищанием народа. Неумелое правление кардинала Бурбонского, запретившего какие-либо массовые увеселительные гулянья в связи с «нестабильным» положением, только усилило недовольство народа. Анни поежилась, и, хотя еще не стемнело, заворачивая в узкий переулок напротив чулочной Карла, она не заметила и налетела на нищего, сидящего прямо на мостовой.

– Господи Иисусе! – воскликнула Анни, сильно испугавшись. Нищий и правда выглядел страшно: черная от грязи одежда свисала на нем лохмотьями, рыжая борода была вся скатана, а на щеке красовалась огромная и кровоточащая язва. Девушка в ужасе от него отшатнулась.

– Подай мне, красавица! – неожиданно бодрым голосом произнес нищий. – Мне жить осталось совсем недолго, скрась мои последние мгновения, ягодка.

Анни отошла еще на два шага назад и остановилась, в кармане плаща она нащупала пару монет и осторожно, боясь дотронуться до черной руки нищего, протянула их.

– Возьмите! – прошептала она, стараясь не смотреть в лицо прокаженного.

– Ты щедра! – обрадовался мужчина, – за твою доброту, девушка, я могу рассказать тебе то, чего ты до сих пор не знаешь. Я вижу некоторые вещи, которые недоступны простым смертным, хочешь меня о чем-нибудь спросить, красавица?

Анни словно язык проглотила от накатившего на нее ужаса, она не могла вымолвить ни слова. Хотя на самом деле вопросов у нее было очень много: разрешит ей месье Карл выйти замуж за Жана? Стоит ли ей ответить на настойчивые ухаживания Жана и до брака лечь с ним в постель? Как долго продлится союз мадам Катрин и ее Карла, и если это надолго, то стоит ли ей ожидать хоть какое-то наследство после смерти месье?

– Кто мои родители? – Анни неожиданно услышала свой собственный голос и поразилась, ведь она хотела спросить совсем о других вещах, но, видимо, подсознанию лучше знать, что ее волнует больше всего.

– Твоя мать была простой белошвейкой, а вот отец… – Нищий смотрел ей прямо в глаза, и Анни находилась словно под гипнозом. – Не думаю, что ты хочешь знать то, что я тебе сейчас скажу, но раз ты была так добра ко мне и дала милостыню…

Нищий замолчал, Анни от ужаса не могла пошевелиться и продолжала стоять рядом с ним, в двух метрах от чулочной месье Карла, безумно желая только одного, чтобы этот черный мужчина замолчал навсегда. Но нищий тяжело вздохнул и продолжил:

– Тебя подбросили к чужим людям, когда ты была еще совсем малышкой, потому что твоя мать сошла с ума, когда узнала, кто такой твой отец.

– А кто мой отец? – едва разлепив губы, прошептала Анни. Она всю жизнь, сколько себя помнила, хотела узнать именно это. Кто ее настоящие родители? Почему они оставили ее на ступеньках чулочной месье Карла и его жены, теперь уже покойной мадам Марион, почти восемнадцать лет назад? Приемные родители ей сами обо всем рассказали, они и не скрывали, что она им не родная дочь, уж слишком она была на них не похожа. Они не скрывали, как она оказалась у них в семье, но ничего не могли рассказать, почему она там оказалась. Кто же знает, что подвигло ее родную мать бросить годовалую малютку на пороге чужого дома.

– Твой отец… – нищий нехорошо ухмыльнулся, – он… он кровей Бискорне, если тебе о чем-то говорит это имя.

– Я… я… – Анни огромным усилием воли смогла отвести взгляд от его уродливого лица, – я не знаю такого.

– Это и хорошо, малышка, – нищий улыбнулся, и Анни увидела его черные кривые зубы, – потому что Бискорне заключил сделку с самим дьяволом, и теперь все, в чьих жилах течет его кровь, будут обречены на страшную и скорую смерть.

– Господи! – Анни отшатнулась. Теперь она смогла пошевелиться и сразу же отвернулась от прокаженного. – Ты все врешь! – Она кинулась прочь, споткнулась и упала на одно колено. Волна боли захлестнула ее так сильно, что на какое-то мгновение гул в ушах заглушил последние слова нищего, уходящего из переулка.

– Ты обречена, девочка, мне очень жаль…

Анна сморщилась, но смогла встать на ноги. Хромая, она забежала в чулочную к месье Карлу и расплакалась там как ребенок. Ее буквально трясло от страха. Хорошо, что она так и не оглянулась назад, потому что нищий на мгновение остановился и посмотрел ей вслед холодным взглядом. И глаза у него стали белого, почти серебряного цвета и ярко светились среди кромешной темноты, опустившейся на вечерний Париж.

Полина облокотилась на подоконник, настроение было паршивое. Андрей опять задерживается на работе допоздна, и ей в который уже вечер приходится ужинать в одиночестве. За окном уже стояла кромешная тьма, как обычно и бывает в феврале месяце в этом городе. Конец зимы выдался очень мрачным, ветреным, погода менялась стремительно от нуля градусов до минус двадцати пяти за пару дней, и Полина совсем перестала выходить из дома. С одной стороны, работать фрилансером вроде бы и круто, можно спать сколько угодно и не бежать сломя голову на работу, а с другой стороны, вот в такие затяжные моменты плохой погоды есть шанс совершенно одичать, если неделями не высовывать нос из дома наружу. Андрей – это единственная нить, связывающая ее с реальностью. Не будет Андрея, она совсем разучится разговаривать с живыми людьми.