Андрей Константинов - Дело о «Тихом хуторе»

Спозаранник выслушал историю о пьянчуге-прокуроре, потирая руки от удовольствия.

— Отлично! Ставим в ближайший номер «Явки с повинной». Обязательно этого гада сфотографируем. Думаю, написать за неделю тебе будет несложно?

— Как два пальца обоссать! — обнадежил я Глеба.

Знал бы я, чем это все кончится…

Оказалось, что даже добраться до райпрокурорского «следака» Голобородько — и то сложнее, чем обоссать два пальца. Секретарша меня послала к зам-прокурора, зампрокурора — к прокурору. А прокурор — грузный дядька в засаленном пиджаке — сидел за своим длинным столом и смачно хрустел огурцом. Выслушал он меня, утирая губы салфеткой.

— Все контакты — через пресс-службу горпрокуратуры! — радостно выпалил прокурор. И достал второй огурец.

Мне это ужасно не понравилось.

— Жопа не треснет? — поинтересовался я.

— Что-о? — прокурор привскочил на стуле и звучно пернул от возмущения.

— Лучше бы огурец вместо затычки вставил! — бросил я на прощанье и хлопнул дверью что было сил. Но прокурор прощаться со мной не захотел.

— Статья 319-я! Оскорбление представителя власти! — услышал я за спиной крики прокурора и его тяжелый топот. — Штраф от пятидесяти до ста МРОТ!..

Я прибавил ходу.

— Исправительные работы от шести месяцев…

— Уймите вашего пердуна, — бросил я постовому на выходе. Тот понимающе усмехнулся.

— Убежал, Виктор Павлович! — в голосе мента слышалась трудно скрываемая радость.

Через десять секунд я уже вскакивал в трамвай — и гори он огнем, Виктор Павлович, со своей пресс-службой и со своим Голобородько.

В принципе, текст я мог написать и так, без встречи с пострадавшим следаком — менты мне слили массу информации. Я узнал даже, что скромный следователь райпрокуратуры ездит на черном джипе — красивая деталь для моей будущей статьи.

— Увы, Глеб Егорович! — развел я руками, входя в кабинет своего начальника. — Повидаться с господином Голобородько никак не удалось — прокурор воспротивился…

— Господин Голобородько тебя заждался, — кивнул Спозаранник на молодого человека в сером костюме, который сидел у окна и читал последний номер нашей «Явки с повинной». Он тут же встал и приветливо пожал мне руку, назвавшись Николаем Николаевичем. — А по поводу вашего инцидента с прокурором, Максим Викторович, вам придется объясняться с Обнорским. Кроме того, шефу сегодня зачем-то звонила ваша жена… Думаю, ему есть что вам сказать.

Вот непруха так непруха…

— Пойдемте, что ли, в буфет, — предложил я гостю. Мы сели в угол, взяв по чашечке кофе.

— Можно ли присоединиться? — томно спросила Завгородняя, подваливая к нам со стаканом сока в руке.

— Света, ну есть же свободные столики, — урезонил я девушку.

— А может, я хочу пообщаться! — заявила Светочка, глядя на ошалевшего Голобородько.

— После, после, не мешай взрослым дядям, — шлепнул я ее по бедру.

Света уселась за столик напротив и начала строить глазки моему гостю. Я же приготовился слушать.

— Наш прокурор, Виктор Павлович — человек со странностями, — улыбнулся Голобородько. — Но он настоящий работяга и честный мужик.

— Наверное, надо перед ним извиниться, — вздохнул я.

— Он вспыльчивый, но отходчивый. Отправил вас в пресс-службу, потому что привык все делать по правилам… Но проблема не в этом,

— Я весь внимание…

— История такая, — начал Голобородько. — Я провожал двух своих друзей. По пути мы взяли по бутылке пива в ларьке. Шли к метро, разговаривали… Да, одному из них захотелось по пути отлить. Мы выбрали тихое место. Как оказалось — не самое тихое. Но это не повод для того, чтобы нас избивать и душить. Я, между прочим, две недели провел на больничном. Следы от удавки до сих пор не прошли, — он расстегнул верхнюю пуговицу и показал пятна на шее.

— Но сотрудники милиции говорят другое! — возразил я.

— А что бы вы еще говорили на их месте? — улыбнулся Николай. — Это же так очевидно — они друг друга никогда не сдают. Вам не случалось попадать в милицию?

Я уклончиво пожал плечами.

— Вам повезло, — сделал вывод Голобородько. — Почему вы больше верите им, нежели нам, работникам прокуратуры?

Я снова пожал плечами. Нельзя сказать, чтобы меня не одолевали сомнения.

— Для вас очень важно, чтобы появилась эта статья? — осторожно поинтересовался Николай.

— Конечно, важно, — убежденно сказал я. — Этот вопрос уже решен на уровне начальства.

— А если я подкину вам… (Ну-ка, ну-ка, сколько он, интересно, мне собрался подкинуть?) — …одну крайне любопытную тему, а вы взамен пообещаете не писать про меня — ваше начальство не будет против?

— Смотря что за тема, — поскучнел я.

— Адвокат-взяточник! — поднял палец Голобородько. — Собирает деньги с родственников клиента — якобы для следователя, для судьи. Обещает самый мягкий приговор. Но деньги присваивает себе. Приговор выносится самый суровый. А в ответ на претензии родственников адвокат заявляет: деньги ушли по назначению, судья не сделал того, что обещал, а с меня взятки гладки! И таких случаев много. Ведь, согласитесь, это же гораздо интереснее, чем какой-то прокурор, избитый в ментовке. Давно пора заняться адвокатами…

— Ну а факты?

— Дам факты!

— Я должен обсудить ваше предложение со Спозаранником, — задумчиво сказал я.

— Мы с ним уже обсудили, пока вас ждали. У Глеба Егоровича нет возражений, — улыбнулся Голобородько.

На том мы и расстались.

— Макс, — хмуро сказал мне в коридоре Обнорский. — Свои семейные дела, я думаю, ты решишь сам. Если что-то разбил в парикмахерской — надо заплатить. А с прокурорами нам ссориться не надо. Понимаешь? Старайся все-таки конфликты решать цивилизованно. Если, конечно, хочешь продолжать у нас работать.

Я понимающе кивнул.

— Максим Викторович, я вычеркиваю из вашего плана тему «писающий прокурор» и пишу вместо нее «адвокат-взяточник», — произнес Спозаранник, не поднимая глаз от компьютера, когда я вошел в кабинет.

Я кивнул снова. Все оказалось совсем не так страшно.

И уже через пару дней я имел полное досье на члена областной коллегии адвокатов Незовибатько. Я узнал, что у него три квартиры, «тойота-лексус», «форд» и 99-я. Я узнал, что он специализируется на защите молодых людей, обвиняемых в разбоях и других тяжких преступлениях. Любит рассказывать родственникам подзащитных о своих огромных связях в правоохранительной системе. Берет с них бешеные бабки, превышающие во много раз обычный адвокатский гонорар. Обещает оправдательный приговор. И каждый раз родственники остаются в дураках — и без оправдательного приговора, и без денег. Случаев, подобных тем, что мне рассказал прокурорский следак Николай, я имел в кармане целых три. Статью можно было написать за вечер.