Джон Кризи - Барон и Звезды

Казалось, этот спокойный голос отрезвил бандита, как холодный душ. Он обернулся:

– Избавь нас от этого сердцееда, Лаба! Хочешь – кинь его в реку. Большего он не заслуживает. А что касается молодой особы, то раз ей так нравится эта комната, она проведет здесь восемь дней. Ей будут приносить еду, но больше ничего. Понятно, Минкс? Это научит тебя, как ворковать с первым попавшимся мерзавцем!

К огромному удивлению Джона, за Минкс вступился Лаба.

– Восемь дней без коки, патрон, она не выдержит!

– Тебя никто не спрашивает! Восемь, и ни днем меньше!

Минкс поднялась. С безумным взглядом, в дикой панике она кинулась к Грюнфельду.

– Нет! Нет! – закричала она. – Прости меня, Лью! Ты же знаешь, что я и два дня не могу протянуть без этого! Нет!

Содрогаясь от рыданий, она колотила кулаками по мощным плечам Грюнфельда. Тот был как камень невозмутим. Лаба и его приятель как завороженные наблюдали эту сцену, не отводя глаз. Джон почувствовал, что давление револьвера слегка ослабло...

Надо было действовать. Теперь или никогда!

– Понимаете, душа моя, – объяснял Джон Лорне часом позже, – Грюнфельд сам подсказал мне, что страдания красивой женщины – зрелище, перед которым не может устоять ни один француз. И, заметьте, на сей раз Минкс не была в обмороке – совсем наоборот! Во всяком случае, картина оказалась слишком соблазнительной для этих Неронов с автоматами: полные слез глаза, распущенные волосы и медленно, но неотвратимо сползающий красный пеньюар...

– У нее красивые волосы? – ревниво спросила Лорна.

– Очень уж испанские, на мой вкус, – черные, блестящие – невольно думаешь о гребне и мантилье. Нет, что у Минкс действительно прекрасно, так это уши.

– Уши???

– Ну да. В них потрясающие изумруды!

Оба удобно устроились в гостиной Джона на Кларедж-стрит. Лорна в кружевном вечернем платье сидела на подушке у камина, Джон в полосатом банном халате – рядом с ней. У него был измученный, но счастливый вид. Мокрые каштановые волосы топорщились непокорными завитушками, и Лорна ласково запустила в них пальцы.

– Как бы то ни было, – продолжал Джон, – мой приятель Лаба и думать забыл о своем пистолете. И вот я ребром ладони отшвырнул эту проклятую игрушку, а ее владельца наградил прямым ударом правой. Он потерял равновесие. Как я и ожидал, его сообщник Арамбур тут же выстрелил, но я послушался вас, мой ангел, и надел сегодня красный жилет!

Лорна улыбнулась – ей было и весело, и страшновато. Пару лет назад по ее настоянию Джон согласился завести гранатово-красный жилет, подбитый прочной кольчугой.

– И вот пуля Арамбура попала мне в левое плечо, но благодаря жилету тут же отскочила на ковер. Видали б вы физиономии бандитов! Воспользовавшись их замешательством, я кинулся на Грюнфельда, который, кстати, даже не успел сообразить, что происходит, и по всем правилам искусства вывернул ему руку, приобретя таким образом весьма внушительный заслон. Ни Лаба, ни Арамбур теперь не решались стрелять. С превеликим трудом мне удалось извлечь из кармана перочинный ножик. А он, даром что от "Гермеса", может перерезать глотку ничуть не хуже, чем нож мясника. Мне, стало быть, оставалось только приставить лезвие к жирной шее Грюнфельда и приказать его гориллам бросить всю артиллерию на пол к моим ногам. Грюнфельд слишком перетрусил и не сдвинулся с места, даже когда мне пришлось отпустить его и нагнуться за пистолетами. Лаба, впрочем, попытался было схитрить – он, видите ли, припрятал второй пистолет! Но я всадил ему пулю в руку, и парень тут же успокоился. Зато Арамбур явно хотел отделаться как можно дешевле и не шелохнулся. Поэтому я вежливо попрощался со всей этой милой компанией и вышел. Все получилось очень просто.

– Уж куда проще! – вздохнула Лорна.

– То есть я вышел из комнаты... потому что насчет выхода из подземелья, если верить несчастной Минкс, – это уже совсем другое дело! Вот тут-то и пригодилось мое всегдашнее везенье!

– Давайте пожелаем, чтобы оно сопутствовало вам еще долгие годы, Джон! Ведь без этой "несчастной Минкс" вы бы погибли!

– Ба! – Мэннеринг пожал плечами. – Кто знает? Когда держишься за жизнь так крепко, как я... а я держусь за нее так крепко, потому что жизнь для меня – это вы, Лорна! – так вот, никогда нельзя думать, будто все потеряно. И вот вам доказательство: я тщательно запер за собой дверь на ключ и спокойно удалился. Однако выстрелы всполошили прочих членов этого замечательного сообщества. К счастью, вся компания сидела этажом выше. Пока они мчались по лестнице, я направился в противоположную сторону, понятия не имея, куда попаду. Коридор заканчивался дверью. В замке торчал ключ. Я открыл, вытащил ключ и заперся изнутри. Это давало мне несколько минут передышки. Должен сказать, убранство комнаты не очень-то обнадеживало – этакая совершенно голая цементная камера. И нигде ни малейшего отверстия! А в коридоре становилось уже слишком оживленно. Голос Грюнфельда громыхал, покрывая все прочие. Вот тут-то мое всем известное везение и приходит на помощь! Мои пальцы почти машинально пробежали по стене, на которую я облокотился, чтобы перевести дух, и нащупали легкую неровность: а ведь ничего вообще не было заметно! Я надавил – опять ничего. И тут неожиданно я почувствовал, что падаю навзничь, и растянулся во всю длину, благословляя тем не менее небеса. Стена раскололась пополам. Я встал. Впереди был довольно широкий коридор, спускавшийся вниз, в конце которого поблескивала вода или, точнее, Темза. Теперь мне стало ясно, почему Грюнфельду так легко избавляться от докучных гостей.

Лорна глубоко вздохнула.

– И вот почему вы так отчаянно вымокли!

– Да, и теперь мои брюки сохнут на кухне. Что касается пиджака, то он остался у этих господ. Впрочем, они там не найдут ничего, кроме адреса хорошего портного: прежде чем броситься в воду, я вытащил все из карманов. Зато оба пистолета прихватил с собой. Тяжеловаты, конечно, но сколько радости они доставят Биллу! А вообще-то удовольствие оказалось ниже среднего... Темза-то поблескивала совсем рядом, да вот добираться до нее пришлось через довольно скверный туннель, по которому и плыть-то едва удавалось, а уж о том, чтобы дышать, и речи быть не могло! Вероятно, при отливе его очень легко проскочить... но тогда был, к сожалению, самый пик прилива! По правде говоря, Лорна, до сих пор не знаю, как мне это удалось. Работал руками как безумный, в ушах гудело, и я уже начинал задыхаться.

– И вся ваша жизнь предстала перед вами в эти минуты? – пошутила Лорна, стараясь скрыть, как глубоко она взволнована.

– Я успел увидеть только первые соски и пеленки, а потом вдруг пробкой вылетел на поверхность. Ах, любовь моя, что за чудесное зрелище – небо, звезды и огни Лондона вокруг!