Патрик Квентин - Он и две его жены

– Ты что, спятил? – прервал я его. – Ты думаешь, что она хотя бы на секунду подумала, что в этот вздор поверят?

– Разумеется, да. Ведь она поверила бы, если бы все было наоборот и речь шла о твоей измене. Потому что для Коллингхемов каждый виновен, пока не докажет свою невиновность. Таков уж их фамильный девиз. Это не люди, хотя считают себя людьми. Они имеют столько же воображения, сколько и сострадания к людям. Конечно же, Бетси думала, что ты в это поверишь. И что бросишь ее. Она боялась увидеть, как ее муж уходит от нее, как она навсегда теряет репутацию и доброе имя. Все это вместе довело бы ее до сумасшествия.

Слушая все это, я не мог не видеть, что отдельные части мозаики подходят одна к другой, и меня начала охватывать паника, но ее тут же вытеснила ярость. И это был мой друг, Пол Фаулер! В паническом страхе за собственную шкуру он использовал самое гнусное оружие, чтобы спасти себя. Я был так потрясен, что ощутил неудержимое желание броситься на него и размозжить ему голову. К счастью, в последнее мгновение я подумал об адвокате и его магнитофоне. Я должен был продолжать слушать его. Потому что в этом был наш последний шанс. Я должен был демонстрировать спокойствие, должен был позволить ему лить помои до тех пор, пока он не будет в моих руках. Голубые глаза, всматривающиеся в мое лицо, были чертовски сердечны... я бы даже сказал, сочувственны.

– Боже мой, Билл, мне никогда бы не пришло в голову, что я когда-нибудь буду так с тобой разговаривать. Однако полагаю, что и ты никогда не думал, что когда-нибудь заподозришь меня в убийстве. Похоже, что правда окажется для тебя удивительней любой фантастической повести. Если это так, то ты вообще не знаешь Бетси. Я никогда не мог понять почему. Должен же ты хотя бы иногда отдавать себе отчет в том, что это за фрукт! Но тебе такое вообще не приходило в голову! Конечно, я согласен, что в определенной мере Бетси необычна до феноменальности. Один раз ухватившись за мысль стать совершенством во всех отношениях, она научилась играть эту роль безошибочно. Для тебя это Идеальная Жена и Идеальная Мать точно так же, как в глазах общественности это Ангел Милосердия. Альтруистка, которая никогда не думает о себе. Та, которая всегда права, та, рядом с которой все чувствуют себя эгоистами, не представляющими никакой ценности. Бог знает, какая масса комплиментов таится под всем этим. А на самом дне, как я подозреваю, можно обнаружить Си Джей. Так как все, что смердит в нашем окружении, можно свести к Си Джей. Но вернемся к Бетси! Если бы ты только попробовал поработать на нее! Если бы присмотрелся к Ангелу Милосердия, когда им никто не восхищается, а вокруг только наемные работники. Плантаторша и рабы – вот что это такое. Мой Бог... если бы ей было поручено строительство пирамиды, то она приказала бы ее построить в двадцать четыре часа, и пусть бы вся пустыня была усеяна трупами рабов. И в придачу она назвала бы ее своим именем – "Мемориальная Пирамида Бетси Коллингхем". Потому что она...

– Молчи! – крикнул я. Эта чудовищная карикатура на мою жену заставила меня утратить самообладание. Ярость застлала мне глаза красной завесой. Я сорвался с места, перевернув кофейный столик. Мои руки уже тянулись к его горлу, но Пол тоже вскочил и отпрянул назад.

– Но, Билл... бедняга!..

Я прыгнул на него, но он перехватил меня и, погасив инерцию моего тела, удержал на расстоянии вытянутой руки.

– Билл... мой дорогой! Ты должен согласиться с этим. Потому что все было именно так. Джейми дал ей трехдневный срок на размышления. И третьим днем был день, когда произошло убийство. Она приехала сюда из Филадельфии...

А потом все смешалось. Я вырвался из его рук и нанес ему удар в челюсть. Он пошатнулся и опрокинулся на спину на диван. Из столовой выбежал Макджайр, и одновременно зазвонил звонок входной двери.

"Бетси", – подумал я. Никто другой не пришел мне в голову. Все остальное не имело значения. Но в комнату вошел лейтенант Трэнт.

– Мистер Хардинг!

Я был взбешен до последних границ, но его вид в какой-то мере привел меня в себя. Его неподвижное лицо было хмурым и очень серьезным, как если бы это был не он, а его скульптура, изваянная из камня.

– Макджайр здесь, не так ли?

Не ожидая ответа, он миновал меня и прошел в гостиную. Я последовал туда за ним. Пол и Макджайр стояли, глядя на нас и не обращая ни малейшего внимания друг на друга.

– Трэнт! – У меня есть для вас все необходимое! На пленке. Признание в растрате и объяснение преступления! – воскликнул адвокат.

– Бога ради! – крикнул я, поворачиваясь в его сторону. – Неужели вы верите в весь этот вздор?..

– Я очень сожалею, мистер Хардинг, – сказал Трэнт, положив руку мне на плечо. И его голос, и прикосновение были очень мягкими, но мне показалось, что за этим кроется громкий крик, который должен служить мне предостережением. – О каком вздоре идет речь?

– Ах, нет... Просто какие-то...

– Это миссис Хардинг! – прервал меня Макджайр. – Мистер Фаулер сказал, что этот Ламб хотел принудить ее дать согласие на брак с ее сестрой и что миссис Хардинг его застрелила.

Пол старательно избегал моего взгляда.

– В определенной мере в этом есть и моя вина, лейтенант, – сказал он. – Ведь я знал ее. Я должен был предвидеть, что она не снесет угроз, как не снес бы их и сам великий Коллингхем. Это второе издание Си Джей. Та же наглость, то же "божье право Коллингхемов". Я должен был предупредить Ламба, на что он нарывается. Но я этого не сделал. И это все.

На фоне охватившей меня паники во мне начала поднимать голову мерзкая змея сомнения. Рука Трэнта все еще лежала на моем плече. Теперь он смотрел на меня.

– Знаете ли вы, куда отправилась ваша жена? – спросил он.

– Конечно, знаю. Она поехала в контору Фонда за бухгалтерскими книгами.

– Вы сказали ей, что открыли растратчика и что вы вместе с Макджайром готовитесь к очной ставке с мистером Фаулером?

– Разумеется.

– Мистер Хардинг... Вы были глубоко убеждены в невиновности Анжелики Робертс; вы все время давили на меня, убеждали, чтобы я не дал обмануть себя внешнему виду событий... Я должен был сразу последовать вашему совету, а я сделал это только сегодня утром, после вашего посещения Сентрс-стрит.

Его серые глаза, обладающие почти гипнотической силой, были теперь полны сочувствия, даже жалости, как и глаза Пола.

– Именно по этой причине я обратил внимание на одно обстоятельство; полагаю, что другой, лучший детектив заинтересовался бы им раньше. Это были слова, сказанные здесь, в этой комнате, на следующий день после убийства в присутствии вас, мистер Хардинг, и меня. Елена Рид сказала: "Заставьте свою жену немного отдохнуть. Если бы вы знали, как мы вымотались! Разговоры, разговоры до самого вчерашнего вечера. В десять вечера мы совершенно выбились из сил, но дело было сделано". Итак, "вчера в десять вечера", мистер Хардинг. То есть в ночь убийства Это очень четкая улика. В десять вечера, в ночь, когда было совершено убийство, ваша жена покинула многолюдное общество, вернулась в отель и легла в постель... Сегодня утром я связался по телефону с полицией Филадельфии. Скажу честно, я считал это просто обычной формальностью. Видя, как упорно вы стараетесь спасти Анжелику Робертс, я не хотел оставить в стороне то, что хоть как-то касалось этого дела. Вечером, за пять минут до звонка Макджайра – он рассказал мне тогда о растрате – филадельфийская полиция прислала мне рапорт. До того мне не приходило в голову связать Коллингхемов с этим убийством. Влияние мистера Коллингхема было достаточно мощным. И не было повода проследить за действиями миссис Хардинг. После моего звонка было произведено расследование в отеле. Оказалось, что миссис Хардинг действительно в десять часов отправилась в свой номер и распорядилась, чтобы ее не беспокоили. Но один из работников гаража видел, как в десять тридцать в ту же самую ночь она выводила свой автомобиль. Он видел ее фотографии в газетах и поэтому сразу узнал ее. Кроме того, на каждом этаже отеля есть ночная горничная. Так вот, ночная горничная с этажа миссис Хардинг может показать под присягой, что видела вашу жену, возвращавшуюся в номер в пять пятнадцать.