Анна и Сергей Литвиновы - Седьмая скорость

Тут «жигуленок», будто обидевшись, взревел мотором… и нежно, словно талии любимой женщины, коснулся борта «бэхи». Тяжелая машина отреагировала мгновенно и предсказуемо – заюлила, пошла юзом, застонала резиной… А «жигуленок», не сбавляя скорости, легко вписался в поворот и, уже не спеша, триумфально подвалил к финишу.

– Едрена вошь… – пробормотал «Де Ниро».

– Прикололся? – хохотнул знакомец.

– Я поеду против него, – заледенел глазами «Де Ниро». – В следующем заезде.

Хорошо, что он приехал на сборище рэйсеров на «Марке». «Марк IV» просто порвет наглеца. Или – притрет «четверку» так, что врачам «Скорой помощи» (на свои сборища рэйсеры всегда нанимали машину-другую) сегодня придется как следует поработать.

– Ну, звать тебе «четверу»? – нетерпеливо затеребил «Де Ниро» его знакомый.

– Разумеется, – пожал плечами тот.

«Четверка» (господи, до чего же убогая, ржавая, неухоженная машина!) явилась по первому зову, лихо тормознула в десяти сантиметрах от его ботинок. «Де Ниро» не дрогнул – молча ждал, пока водитель соизволит выйти и подать для приветствия руку.

Дверца «Жигулей» отворилась… в дверном проеме показалась пара изящных ножек. Ножки были обтянуты высокими замшевыми сапожками… сапожки переходили в чулочки… и где-то совсем высоко терялись в короткой кожаной юбке.

– Добрый вечер! – послышался ангельский голосок. – Мне сказали, вы хотите со мной погоняться?

«Де Ниро», не скрывая изумления, рассматривал точеную фигурку, аккуратный носик, копну растрепавшихся за предыдущую гонку светлых волос…

– Так что, поедем? – нетерпеливо притопнула ножкой девушка.

– Я передумал. – «Де Ниро» наконец обрел дар речи. – Вон, видишь мою тачку? – небрежный кивок на «Марка». Он протянул ей ключи. – Садись за руль, покатаемся.

Я отменил все свои планы на Новый год. Впервые я встречал его с кем-то только вдвоем.

И вот президент отговорил, куранты пробили, классическая красота стола (оливье, нарезочки, икра, селедка под шубой, все как положено, на этом настояла моя гостья) была порушена. Мы давно отставили формальное шампанское и перешли на более действенный напиток – оказалось, что Лия, как и я, предпочитает коньяк. Уже выпили за любовь, за удачу, за то, чтобы мечты всегда сбывались… И тут Лия вдруг предложила:

– Вась, давай выпьем за свободу!

Я легонько коснулся ее бокала своим:

– За свободу!

Отхлебнул коньяку и поинтересовался:

– А что ты имеешь в виду?

– Под свободой? – улыбнулась Лия. – Ну, в первую очередь чтобы быть на свободе, конечно…

– Не каркай, – попросил я.

– А во-вторых… даже не знаю, как сказать… ну, просто быть свободной. От всего. Ото всех.

Конструкция «ото всех» мне не понравилась, но виду я не подал. А Лия задумчиво продолжала:

– Я, наверно, плохо формулирую… Ну вот смотри. Я вроде считаюсь свободной. По профессии – модельер, приятные клиенты, клубы, тусовки, красота вроде бы, да?

– Я хожу на работу к девяти, и мне это нравится меньше, – согласился я.

– Но мне – даже и таких обязанностей – не хочется! – воскликнула Лия. – Ни клиентов, ни тусовок, никаких обязательств, ничего, понимаешь?! – Она задумчиво поболтала остатками коньяка на дне бокала, махом их допила и закончила: – Наверно, я просто лентяйка…

– Или пока не знаешь, чего тебе по жизни надо… – предположил я.

Она покачала головой:

– Нет, почему? Знаю. Я хочу, чтобы у меня был домик на берегу моря. Только обязательно над обрывом, чтобы смотреть сверху на яхты и на шторм… И чтобы никаких соседей, а в гараже – две машины, одна – просто ездить, вторая – гонять.

– Если б ты согласилась на домик в России, – хмыкнул я, – я мог бы тебе помочь с ипотечным кредитом.

– А еще я хочу утром проснуться и решить: сегодня, например, поеду в Терифе. Это в Испании, огромный пляж, где серферы собираются, – пояснила Лия. – А через неделю мне, может, захочется в Тибет. Или во Дворец дожей. Или в Колизей. Вот так и жить… Нереально, правда? – грустно закончила она.

– Почему – реально, – покачал головой я. – Многие миллионеры так и живут.

– Но я не миллионер.

– Может, это только пока? – предположил я.

«Марк IV» стоял рядом с особняком. А за рулем сидела Лия.

Спазм страха сжимал ей желудок. От ужаса происходящего ее подташнивало. Перед глазами расплывались разноцветные пятна.

Ей сразу же не понравилась сегодняшняя автопрогулка с новым знакомым. Он, как всегда, доверил ей руль, и они немного покружили по центру. А потом мужик, похожий на Де Ниро, попросил тормознуть у метро «Кропоткинская». И тут в «Марк» неожиданно подсели еще трое мужчин. Они плюхнулись на заднее сиденье: два быковатых культуриста и один худенький, вертлявый, с татуировкой в виде креста на запястье. Правда, пассажиры почтительно поприветствовали ее, а «Де Ниро» был по-прежнему с нею галантен, поэтому у Лии немного отлегло от сердца. Но вскоре они остановились у этого проклятущего особняка, и «Де Ниро» попросил ее подождать «три минутки», а сам, вместе с двумя качками, вышел из машины, и они скрылись за дубовой дверью.

А потом оттуда раздались выстрелы: один, второй, третий, и автоматная очередь, и Лия дернулась и испуганно обернулась на вертлявого:

– Что это?

А тот уже приставил к ее затылку пистолет:

– Сиди тихо, крошка!

– Что вам надо?!

– Чтоб ты сидела тихо. – В зеркальце заднего вида Лия заметила, как он ощерился, и холодная сталь пистолета больно уперлась ей в шею. – Держи руки на руле, не рыпайся и жди наших.

Потом она увидела, как из двери особняка выбегает «Де Ниро» с серебристым чемоданчиком в одной руке и пистолетом – в другой, а позади него первый культурист тащит другого – окровавленного. Тут «Де Ниро» обернулся и добил раненого, и тот упал. Она вскрикнула, а «Де Ниро» уже плюхнулся на сиденье с ней рядом. В руках он держал пистолет и чемоданчик и сказал ей:

– Ну, давай! Жми, моя девочка! Теперь все от тебя зависит.

На заднее сиденье уселся второй уцелевший боец, и в затылок Лии опять ткнулся ствол вертлявого:

– Ты че, не слыхала, мокрощелка?! Давай гони, ну!!

А за спиной, со стороны Волхонки, уже слышались приближающиеся сирены милицейских автомобилей – и она выжала сцепление и бросила «Марка» вперед.

Отшумели новогодние праздники, наступили рабочие дни, и однажды я явился со службы среди дня.