Анна и Сергей Литвиновы - Седьмая скорость

– Ну вот и все, моя красавица! – заявил я с порога.

– Что случилось? – испуганно дернулась Лия.

– Ничего. Просто твой паспорт готов.

– Ур-ра! – прокричала она, подпрыгнула на месте, а потом бросилась мне на шею.

Я поцеловал ее, опустил на землю, а она затеребила меня за рукав куртки, не давая раздеться:

– Ну, где, где он? Покажи, покажи, покажи!

– С собой у меня его нет.

– У-у… – разочарованно протянула она. – А где же он?

– Он стоит денег, – пожал я плечами. – И немалых.

– Ну и?..

– С меня просят деньги вперед.

– Поня-атно, – грустно выдохнула она.

– Ты же сама сказала, – я начал раздражаться, – что с деньгами у тебя проблем не будет.

– Да, я говорила, – состроила Лия недовольную гримаску.

– А что теперь?

Она вдруг решилась:

– Ладно, поедем.

– Куда?

Лия принялась натягивать сапожки.

– Там увидишь, – буркнула она, не поднимая головы.

– Ну, все, – выдохнула Лия. – Мы оторвались.

Милицейские сирены захлебнулись далеко за спиной. Лия сбросила скорость до ста.

– Давай прижимайся к тротуару, – скомандовал «Де Ниро».

– И что? – спросила она, не сбавляя газа.

«Де Ниро» удивился ее наглости, но ответил:

– Бросим машину и разбежимся.

– А мне куда разбегаться?

– Я дам тебе штуку баксов.

Лия в ответ только придавила педаль акселератора. «Марк» дернулся и понесся резвее: сто двадцать… сто сорок…

– Во что ты меня втравил, сволочь?! – Она бешено глянула на «Де Ниро».

– Тормози! – прокричал с заднего сиденья вертлявый.

– Лия, давай остановимся и во всем разберемся, – кротко попросил «Де Ниро».

Лия упрямо сжала губы и подбавила газу. Сто пятьдесят… сто семьдесят…

– Я заплачу тебе три тысячи, – выдохнул «Де Ниро».

– Да что ты с ней базаришь! – в истерике крикнул сзади вертлявый. – Пришить ее, и дело с концом!

– Козел, мы разобьемся. Лия, я тебя прошу: останови, пожалуйста.

– Ах, «пожалуйста»?! А ведь ты убийца, красавчик! Ты товарища своего убил!

– Дай, дай я ее замочу! Возьми у ней руль!

Лии казалось, что вертлявый вот-вот выстрелит ей в затылок, и от этого было дико страшно, и тогда она резко вильнула рулем. Машину занесло на мокрой дороге. Вертлявый рухнул на своего товарища, а потом вдруг заорал:

– Ах ты, сука! – И тут все-таки раздался выстрел.

Непонятно, куда попала пуля, но не в нее, потому что она была жива-здорова. Однако она отчетливо поняла: ее все равно убьют, рано или поздно, и никакой «Де Ниро» ее не спасет. А может статься, даже первым нажмет курок.

Они мчались по совершенно пустому проспекту, потому что «Марк» первым ушел со светофора, а предыдущий поток они еще не догнали. И тогда Лия опустила правую руку и, одновременно нажимая на газ, изо всех сил рванула на себя ручной тормоз. «Марк» дернулся, завихлял, а потом его развернуло поперек движения и бросило на крышу.

Машина с грохотом полетела, кувыркаясь, поперек пустынного проспекта, с каждым кувырком приближаясь к тротуару.

Сегодня движение в городе было слабым. Многие продолжали, по новогодней инерции, пить или похмеляться. Всего через сорок минут я уже парковал свою «восьмерку» на Ленинском проспекте, неподалеку от Нескучного сада.

– Давай пройдемся, – сказала Лия, когда мы вышли из машины.

– Куда?

– Тут недалеко.

Она взяла меня под руку.

Мы остановились примерно в полусотне метров от места, куда ровно неделю назад откатился, со страшным грохотом переворачиваясь с крыши на колеса и обратно, несчастный «Марк IV».

Перелетая с крыши на колеса, «Марк IV» со страшным грохотом откатился к тротуару и замер. Теперь он представлял собой жалкую, покореженную со всех сторон жестяную банку. Стекла вылетели. Внутри темнели тела. Ни звука, ни шороха не доносилось изнутри машины.

И ни единого прохожего не оказалось в этот час в том пустынном месте Ленинского проспекта. Мимо равнодушно понесся поток машин, стартовавших от ближайшего светофора. Наконец одно авто сердобольно тормознуло метрах в двухстах от покореженной машины и медленно стало подавать назад. И в этот момент дверца избитого «Марка» с усилием распахнулась, и оттуда выбралась девушка. В одной руке она держала небольшой серебристый чемоданчик, в другой – пистолет. С ее волос и одежды сыпался дождь стеклянных осколков.

Завидев человека с оружием, сердобольная машина резко ударила по газам и благоразумно умчалась. Из распахнутой двери «Марка» виднелись ошметки сработавшей на месте водителя подушки безопасности.

Шатаясь, словно пьяная, девушка вышла на тротуар и побрела поперек него, удаляясь от места катастрофы. Потом, будто очнувшись, сунула пистолет в сумочку и зашагала более твердо. Она шла по пустынному переулку в сторону Нескучного сада.

По пустынному переулку мы с Лией спустились к Нескучному саду. С Ленинского проспекта доносился неумолчный шум машин. Вороны орали над заиндевелыми деревьями.

Лия держала меня под руку. Она была сосредоточена, будто решала в уме уравнения. Свежий снег поскрипывал под нашими ногами.

– Куда мы идем? – спросил я.

Она не ответила, продолжая в уме понятные ей одной вычисления. Мы топали по белой дорожке, углубляясь в сад.

Мимо нас в сторону реки просвистал распаренный лыжник. С его усов свисали сосульки. Больше ни единого человека не было ни спереди, ни сзади, ни вокруг. Покой и благодать разливались над сонной рождественской Москвой.

Лия остановилась, пробормотала: «Здесь» – и двинулась по снежной целине, проваливаясь по колено, к печальной березе. Я последовал за ней. У дерева она остановилась, нагнулась и принялась раскидывать снег руками.

Я стоял как столб, не помогая, но и не мешая ей. Наконец Лия дорылась до земли. Легко смахнула рукой в перчатке верхний мягкий слой грунта, а потом вдруг выпрямилась, держа небольшой серебристый чемоданчик.

– Есть, – удовлетворенно выдохнула она и повернула ко мне просиявшее лицо.

Но, наверно, она что-то прочла в моем взгляде, потому что улыбка стала медленно сползать с ее уст.

– Тебе придется отдать чемоданчик мне, – сказал я.

– Почему? – вскинулась Лия.

– Потому что он – не твой.

– А чей? Твой, что ли?

– Нет.

– Ты что, мент?