Анна Бахматова - По ту сторону друг друга

– Пора что-то менять, – прохрипело отражение, – Или приведи себя в порядок, или иди уже наконец пристрелись.

По эту сторону зазеркалья он всё таки решил взять себя в руки, отправился в ванную комнату и добрых сорок минут избавлялся от одной только бороды. Затем он принял горячую ванну, нанял на один день домработницу, которая добрых сорок минут избавлялась только от грязной посуды в его раковине. Её аванс составил половину его пенсии, но он отдавал деньги без жалости, потому что сам он просто не смог бы победить весь тот хаос, который собственноручно и создал в своём доме. Лизавета бы ужаснулась, увидев, в какой помойке он живёт без её присмотра. Их старая квартира с высокими потолками в самом центре Петербурга перешла ему в наследство от деда. Последний ремонт Скрипкины делали около десяти лет назад, да и то всего лишь отциклевали паркет и переклеили обои. Дух советских пережитков вкупе с беспорядком и грязью создавали впечатление при входе в эту квартиру, будто попадаешь в коммуналку, обитатели которой в основном алкоголики. Мария Игоревна, домработница, сделала свою половину дела – выдраила, вычистила. Вторую половину Скрипкин решил, не откладывая, выполнить сам. Переклеил обои, с улыбкой вспоминая, как они спорили с Елизаветой по поводу цвета.

– Лёша, ну неужели ты не понимаешь, что светлые обои – это благородно? Я хочу больше света в доме, уюта…

– И пятен на стенах! Лиза, нужно мыслить практично, на светлых обоях все пятна видны в разы сильнее! Давай возьмём уже вот эти коричневые и поедем домой! Ты полдня меня таскаешь по магазинам!

В тот день Елизавета уступила. Переклеивая обои уже в одиночку, уступил Алексей Анатольевич. Он выбрал не просто похожие, а те самые, которые она тогда хотела. Он не поверил своим глазам, когда зайдя в магазин, он увидел эти обои на входной витрине. Светло-кремовые, с тонким золотым арнаментом. Закончив оклеивать квартиру, он с улыбкой пробормотал:

– Она была права, так намного уютнее и светлее.

С этого самого дня, когда он навёл в доме генеральную уборку и привёл себя в порядок, в его жизни наметилась если не светлая полоса, то точно лёгкий проблеск света. Он на резком выдохе сложил все вещи Елизаветы в четыре больших коробки и отвёз на вокзал – раздал бездомным. Его старые трико и бесформенные застиранные рубашки уместились в одну маленькую коробку и обрели нового хозяина там же. Возвращаясь домой, Алексей Анатольевич заглянул в торговый центр, на фасаде которого огромные буквы гласили о распродаже и купил себе почти современные джинсы, пару футболок, пару рубашек и новые туфли. На этом весь его бюджет закончился, и он порадовался, что в прошлом месяце не потраченные деньги убрал дома в шкатулку, а не отнёс в банк, его вклад был без возможности ежемесячного снятия средств. Оказавшись дома, он протёр пыль с их любимого фотоальбома, в котором хранились фотографии с первого дня их встречи, и убрал его в дальний ящик шкафа. Выпив последнюю чашку сладкого чая в своей жизни, Скрипкин набрал номер старого друга, директора юридического университета.

– Привет, Сергей! Как Алла? Как дети?

– Лёха! – на том конце провода его приветствовали с неподдельной радостью, – Всё хорошо, Алла наблюдается сейчас у врача, диабет достал. Дети в порядке, Антон поступил на юридический в нашем университете, а Алёна, не поверишь, заявила, что через год, по окончании школы, будет поступать в строительный! Надеюсь, её переубедить за этот год.

Скрипкин хохотнул по-доброму, вспомнив маленькую хрупкую Алёну, рост которой не превышал и 160-и сантиметров, а вес – 45 килограмм. Представить такую малышку было трудно даже в белой каске где нибудь на стройке, однако, вспомнив её упрямый характер, Алексей Анатольевич мог только посочувствовать своему другу и пожелать удачи в его скорее всего бессмысленных попытках переубедить дочь.

– Ты то сам как? – тон Сергея переменился с шутливого на сочувствующий. – Оклемался? На похоронах Лизы ты был просто сам не свой.

– Да, я в порядке. Поклеил новые обои, очень горжусь собой.

Мужчины посмеялись, Сергей порадовался, что Алексей, как и всегда впрочем, в любой самой трудной ситуации, с лёгкостью разрядил обстановку.

– Собственно, я звоню тебе по делу, – Скрипкин был знаком со своим другом ещё со школьной скамьи, и был уверен, что тот не откажет ему в маленькой любезности, – После смерти Лизы я уволился, а теперь совершенно не знаю, чем себя занять. В следственный комитет возвращаться не хочется, всё таки я уже староват для этого. Но вот если у тебя на какой нибудь кафедре найдётся местечко для старого мента – читать лекции по уголовному делу пару раз в неделю, или ещё что – знай, я с радостью.

– Хорошо, я думаю, это легко устроить. – Сергей даже не раздумывал, сразу с радостью вызвался помочь. – Тебе ведь заработная плата не принципиальна? Сам знаешь, сколько получают у нас преподаватели, тем более на неполной ставке.

– Знаю, конечно. И конечно, мне совершенно неважно, сколько мне будут платить. Просто хочется чувствовать себя полезным! Это не хандра, не подумай. Наоборот, окончательно пришёл в себя и рвусь в бой.

Сергей перезвонил буквально через полчаса и сообщил Скрипкину, что как раз преподаватель уголовного права сейчас перегружен, работает сверхурочно помимо двух своих ставок и будет очень признателен, если ему помогут и заберут хотя бы пару-тройку лекций в неделю, ну а если заберут больше – он будет только рад.

Таким образом пять с половиной лет назад Скрипкин Алексей Анатольевич переквалифицировался из следователя в преподавателя уголовного дела в одном из университетов города Санкт-Петербург, не самого престижного, но и не богом забытого вуза. После завтрака и утренней прогулки, он готовил обед, принимал ванну и отправлялся по понедельникам, средам и четвергам в институт, воспитывать будущих следователей, которые пока больше походили на сонных котят, не понимающих, за что мамки и папки забросили их в это болото?

Они с унылым видом что-то записывали в свои тетради, не задавая Алексею Анатольевичу ни одного вопроса и даже не пытались поспорить ни с одним из его утверждений. В их глазах не было и толики огонька, ни малейшего любопытства, желания прощупать какие-то лазейки, когда Скрипкин устраивал им ролевые игры и делил на две команды – следователей и проходящих по делу жертв, подозреваемых и свидетелей. Они что-то мычали про то, что эта игра напоминает Мафию, утыкались в свои конспекты, учебники, и долго и нудно ходили вокруг да около, грузя друг друга сводами законов в то время, как истина лежала на поверхности. Убийцей чаще всего оказывались те, про кого они думали в последнюю очередь или не думали вообще. Скрипкин подшучивал, что Мафия вытравила весь город, но не находя отклика в виде улыбок, предлагал снова вернуться к лекциям.