Адам Даймен - Большие гонки

- Сюда!

Я поднял глаза и увидел склонившуюся с балкона мадам Омега.

- Как я поднимусь, любовь моя?

Она указала мне на водосток. Мне хотелось заметить, что я далеко не Ромео по ряду обстоятельств, но она уже исчезла. Пришлось карабкаться по водостоку, кое-как добраться до балкона и спрыгнуть на него. Запыхавшись, ковыляя и качаясь, способный к любви не более евнуха я вошел через большую дверь-окно.

На первый взгляд в комнате не было ничего, кроме кровати. Широкая, раскрытая и отражающаяся в зеркале на потолке, и в ещё одном за кроватью и двух по бокам. На противоположной стороне рядом с кроватью помещался телевизор с телекамерой, таким образом можно видеть все, что происходит в любом уголке комнаты под любым углом.

В стене рядом с дверью находился встроенный сейф, а в углу сервировочный столик с прохладительными напитками. За исключением этих аксессуаров и Мелании, комната была совершенно пуста.

Несколько изнуренный и задумчивый Макальпин направился ко мне из зеркала за кроватью. У него отвисла челюсть, а на лице застыло удивленное выражение.

На Мелании оказалось белое хлопковое платье с расшитыми золотом краями, наподобие тоги, и заканчивалось оно на пять сантиметров ниже мест любви. Под ним, по всей видимости, не было ничего кроме Мелании. Видели бы вы видеть её эротичное тело цвета шоколада с молоком! Разумеется, она не могла сесть, не показав все как есть. Подобного рода одежду будет приветствовать владелец борделя, если она однажды решится на это.

- У вас снаружи не очень любезные друзья, - сказал я вкрадчиво.

Она пожала плечами.

- Грубияны. Вы выпьете до или после?

- После, я надеюсь.., - и в чисто медицинских целях, - домыслил я.

Она подошла ко мне, покачивая бедрами, я был загипнотизирован подолом её платья. Глаза её пылали, она глубоко вдохнула.

- М-м-м, какой очаровательный, чисто мужской аромат.

Она тронула рукой мои волосы и прикосновение ногтей вызвало покалывание в позвоночнике. Эта девушка была воплощенной мечтой чувственности.

Я снял свою куртку, казавшуюся мне тяжелее стальных доспехов, и швырнул её на пол. Она сняла с меня остальное, и мягко подтолкнула к кровати мои взбодрившиеся и неуправляемо трясущиеся члены.

- Расстегните молнию, - сказала она и повернулась. Ее черные волосы, упавшие несколько ниже поясницы, закрывали молнию, идущую от воротника до подола платья. Я расстегнул. Она высвободилась из платья и повернулась ко мне. Вокруг неё царил ореол, почти аура, томной сексуальности.

Мы рухнули на кровать, лаская друг друга. Наше слияние походило на падение в бесконечный медовый тоннель, и казалось, что каждый квадратный сантиметр её загорелой кожи цеплялся за меня. На кровати можно было играть в теннис, поэтому хватало места для всех возможных композиций. Большинство из них были просто детской забавой. Минут через двадцать, запыхавшийся и весь в поту, я рискнул задать первый вопрос.

- Мелания, что за дела с Петерсом?

Она приоткрыла глаза как кошка, прогулявшая два часа на рыбоконсервном заводе.

- Петерс? Это что-то новенькое. Как это?

Я собрался уже было протестовать, но она оказалась сверху.

- Ты хотел сказать, вот так? - спросила она, тяжело дыша и проводя разгоряченным языком по моему телу.

Я не это хотел сказать, наблюдая наши тела в одном из зеркал, я почувствовал, что происходящее очень некомфортабельно, но вернувшись на землю, отдал себе отчет в полной фантастичности происходящего.

- Мелания... что за история с гонками?

- "Кама-сутра 36", - сказала она, подобно игроку в американском футболе, объявляющему комбинацию, и мы вновь отправились к взрывающимся звездам и сталкивающимся локомотивам. Ее волосы закрутились вокруг меня как водоросли - столь же мягко, сколь и нереально. В отражающихся и преломляющихся отражениях на всех стенах умножались Мелания и Макальпин, занимающиеся любовью.

- "Это мне ничто не напоминает, кроме кресла на колесиках, - подумал я после нескольких веков несказанного удовольствия. - Может быть пытка, нежная, конечно, сможет оторвать её от любви и заставить подумать над некоторыми вопросами?"

Я спустился с постели, оторвавшись от Мелании, и направился к своим брюкам, валявшимся на полу. Комната закружилась и мне пришлось зажмуриться... когда я открыл глаза, она была неподвижна, но скрыта в непонятном тумане. Я рванул ремень из брюк, повернулся к кровати и покрутил им в воздухе. Мелания наблюдала за мной, широко раскрыв глаза.

- Ты собираешься меня постегать, Филип? Я прошу тебя, посильнее!

Она перевернулась на живот, покрутив своими ягодицами и ляжками, предвосхищая удовольствие и заранее радуясь. Я вас спрашиваю, что можно сделать в подобном случае? Я отбросил ремень... впрочем, я и так сильно сомневался, что смогу ударить столь прекрасное существо.

- Мне пришла в голову мысль, - сказал я. - Вернемся к гонкам Петерса.

- Да, так, нет... ну как это? - спросила она, обхватив рукой мои бедра.

И любой разговор стал физически невозможен ещё какое-то время.

Я отпал окончательно, устав от последнего броска, и расслаблено созерцал её бедра. Понемногу информация начала просачиваться в мой мозг, как бы ни был он утомлен. На внутренней части бедра было что-то написано... в таком месте, куда обычно и не посмотришь. Розовым шариком там было написано очень четко число 983. Я поднял на неё глаза, и она улыбнулась... детской и счастливой улыбкой девочки, играющей во взрослые игры. Наклонившись ко мне, она прошептала на ухо:

- Президент банк, в Женеве.

Это был тот удивительный момент, когда я насытился, зная, что мои титаничекие усилия (а ведь я никогда не претендовал на сексуальные подвиги) не были напрасны.

И в тот же момент дверь широко распахнулась и на пороге появился красный как рак, задыхающийся генерал Омега со шпагой с золотым эфесом в руке. Я заорал и бросился к одежде и оружию.

- Одно движение, мерзкий негодяй и вы умрете!

В его голосе чувствовалось леденящее безумие, совершенно контрастирующее с его взглядом. Его глаза пылали, как сигнальные огни.

Он пригвоздил меня к стене, сделав несколько шагов в моем направлении, держа шпагу как фехтовальщик... Я не мог не заметить, что лезвие остро отточено.

- Итак, убивать моих собак и обладать моей женой, едва я успел отвернуться, не так ли? Недоносок, не умеющий пользоваться оружием и драться. Вы считаете себя способным украсть жену генерала, да?

Я уже был готов упасть на колени и просить у него извинений, когда что-то ускользнувшее от меня ранее привлекло мое внимание. На низком столе, среди бутылок со спиртным, рядом с кроватью, где Мелания не приложила никаких усилий, чтобы завуалировать наши недавние забавы... на этом сервировочном столике лежали очки в золоченой оправе. И одновременно я заметил какое-то движение за генералом: дверь встроенного сейфа открывалась.