Рина Осинкина - Заказное проклятие

Капитан Саша Пастухов – следак вдумчивый и скрупулезный, каждую мелочь заметит, рассмотрит и к делу пришьет. Роста выше среднего, массивный и на первый взгляд медлительный, предпочитает консервативные костюмы и рубашки, но без галстука. Шея у Саши Михалыча мощная, бицепсы тугие, рельефные, а пуза не отрастил, точнее – гоняет его тренировками в зале, посему трудно ему подобрать рубашку по размеру. Если воротничок будет впору, то под брючным ремнем ткань станет собираться складками и некрасиво топорщиться, а Саша красоту уважает. Еще любит Саша свой «Харлей», но не скрывает, что с тем же чувством отнесся бы к «Ниссану» или «Тойоте», будь на то средства. У Саши непростые отношения в семье и много ртов. Судя по белизне воротничков и стрелкам на брюках, за ним присматривает близкая женщина, и делает это добросовестно и охотно.

При желании Марианна могла бы о нем раздобыть побольше всего, но она твердо придерживалась принципа, что имеет право только на ту часть информации, которую подчиненный предлагает в качестве общедоступной.

Левка в этом отношении был попроще – открыт и разговорчив. Каждое утро оповещал сослуживцев, сколько прихлопнул сволочных комаров за ночь, с какой начинкой кушал на завтрак блинчики, и с восторгом делился неологизмами, сочиненными его сыном, который посещал младшую садовскую группу и недавно вошел в возраст словотворчества. Марианне и Саше Михалычу было доподлинно известно, что теща у Скоморохова – золото, если не гостит подолгу, а тесть устроил тайник в унитазном бачке, где прячет ноль семь портвейна, но Левка его не выдает.

Балаболит Лев Алексеич много, отчего производит впечатление рубахи-парня, однако Марианну не заморочишь – это лишь видимость. Закрытость, завуалированная кипучей общительностью, – не ее стиль, но в общении с сослуживцами он приемлем, если нет в человеке подлянок, а от этого гнилого качества Скоморохов был свободен.

Ее стилем по жизни была как раз бескомпромиссная и недвусмысленная замкнутость. Вернее, это было кредо, сформировавшееся от невозможности с кем-то поделиться малейшим личным пустяком по причине стойкого нежелания это делать.

Алина – исключение, которое подчеркивает правило.

Логичным продолжением Марианниной замкнутости сделалось прямодушие на грани грубости, а временами и переходящее в нее. Пусть лучше так, чем вкрадчивая вежливость, пограничная с лицемерием.

Кривить душой с коллегами Марианна запретила себе раз и навсегда, с самых первых дней работы в органах. При их службе следует избегать мелочной лжи, иначе смогут ли они быть уверенными друг в друге, когда случится пиковая ситуация?

Посему она была даже рада, что парни ее раскусили.

Пастухов прав, занимать территорию наобум – глупо. Прибыть на место она сможет не раньше семи вечера, если повезет. А нужно будет еще обустроиться до отбоя.

Алина сообщила, что в квартире осталась какая-то мебель, уже хорошо, но холодильник-то бывшие жильцы наверняка забрали? А электроплиту?

Марьяна, ты затеяла авантюру.

И все ради горячего душа дважды в сутки в течение нескольких следующих дней.

Однако назад пятками не ходят. Нужно под каким-то предлогом поехать туда прямо сейчас и осмотреться.

На свежий труп тебя пока никто не вызвал, а плановые дела подождут. Пользуйся затишьем.

– Марианна Вадимовна… Пока вы не уехали… – окликнул ее Пастухов. – Тут нам Сидельников заявление переправил. Просит внимательно рассмотреть. А не по нашей части тема. Может, я его в районный отдел отдам, пусть там с гражданкой разбираются?

Сидельников был помощником прокурора и их куратором, огорчать его не полагалось. Пастухов это знал, отчего же решил отфутболить?

– Что-нибудь неадекватное гражданка заявляет? – поинтересовалась Марианна.

– Ни больше ни меньше как жалуется на некоего Ягина, по профессии колдуна, который, цитирую: «Подрядился наслать проклятие на одну конкретную личность, а оно попало на мужа этой личности, отчего тот в реанимации. Прошу защитить и отправить темного мага в тюрьму от Москвы подальше, так как денег обманщику платить не собираюсь, а в случае неуплаты Ягин нашлет проклятие на саму на меня». И подпись – Кулагина В. П. Ну, как вам?

Скоморохов заржал, Путято приподняла брови, даже не улыбнувшись.

– Адрес темного мага она указала? Или его офиса? Или хоть что-то о нем?

– Да, есть кое-что, – ответил Саша. – Но, думается, потерпевшей скорее помощь психиатра нужна, а не уголовного розыска. Явная паранойя. Может, все же на район отправим? По месту проживания?

– Адрес зачитай. Сидельников к нам обратился, а не к психиатру. Может, Кулагина – его любимая тетя.

– Улица Вешняя, дом десять, – процитировал невозмутимо Александр Михалыч. – Номер квартиры не указан.

«Ул. Вешняя, 10», – было нацарапано карандашом в блокноте под диктовку Алины.

Марианна забарабанила пальцами по столу. Задумалась.

Два сигнала на одну и ту же тему. Густовато для одного дня.

Опыт подсказывал, что воду там мутит какой-нибудь мошенник, построивший бизнес на суевериях и охотном желании рядового обывателя неподсудным путем убрать с дороги мешающего человека. Ведь если нанять колдуна в качестве киллера, то за руку его не схватишь – не будет улик, нет и преследования. Значит, и заказчика не выявят. А наш ловкач, между тем, наобещав клиенту с три короба и слупив с лоха кругленькую сумму авансом, исчезает из его поля зрения – в Москве это сделать нетрудно.

Однако интуиция говорила, что не в афере дело. К тому же встрепенулся охотничий азарт, а он ни разу не давал о себе знать по пустякам. Преступник куда опаснее, чем просто шарлатан, и необязательно он действует в одиночку. И, кстати, не факт, что им окажется пресловутый темный маг.

– Итак, парни, – нарушила Марианна молчание, хлопнув по столу ладонью, – начинаем оперативно-следственное мероприятие под кодовым названием «Колдун-потрошитель».

– Почему вот так сразу «потрошитель»? – ухмыльнулся Левка.

– Чтобы не расслаблялись, Лев Алексеич, и только. За ключами поедешь на служебной.

Двор был просторный и чистый. Парковка на два-три десятка авто, детская площадка с горками, качелями, каруселями, возле нее за сетчатой изгородью – комплекс спортивных тренажеров. На клумбах у подъездов покачивались под легким ветерком бело-розовые мальвы и желтые рудбекии, в простонародье – «золотые шары». Все вокруг новенькое и жизнеутверждающее.

Составляющие жилой кластер высотки не потеряли новостроечной опрятности. Облицовка на стенах нигде не обвалилась, металлические двери подъездов не носили на себе явных отметин вандалов, пинающих створку, чтобы не тормозила и отворялась скорее.