Дмитрий Воронов - Адвокат Ангел

– Что сказали? – небрежно спросил свидетель, хотя ему действительно был интересен ответ.

Он уже успокоился после допроса, думал, что все закончилось, хотя бы на время. Так нет, тут его адвоката зачем–то вновь дергают…

– Вы хорошо спрятали труп Кравцова?

– Что, так и спросил?

– Нет. Это я спрашиваю. Вы должны мне показать, где спрятано тело. Я профессиональный адвокат, я смогу сказать – найдут они его или нет. Если я сочту, что труп спрятан хорошо, мы просто уедем. Если нет, то я сам исправлю ситуацию.

Валеев ошарашенно смотрел на своего адвоката. Ангел же в свою очередь буквально испепелял своего клиента взором. Они не отводили друг от друга глаз, стараясь проникнуть в чужой разум и прочитать мысли.

– Я никого не убивал, – по слогам произнес Валеев.

– Да, именно так вы говорили мне, но ряд видеозаписей с домов и дорожных камер все это опровергают. Я же говорил вам, что вы должны открывать мне всю правду. В первую очередь о том, совершили ли вы преступление или нет. Ты хоть понимаешь, – Ангел все сильнее распалялся в гневе, – в какую ситуацию меня поставляешь? Я, как идиот, доказываю, что ты был с женой, потом ходил побегать на велодорожке, а ты на самом деле приканчиваешь своего конкурента. Да ладно, мне все равно убил ты или не убил. Кого-то убил –это твоя совесть. Адвокат не судья. Я и не таких людей защищал. Но мне ты мог сразу сказать, чтобы я сейчас не чувствовал себя дураком!

Валеев хотел возразить адвокату, но почему-то не мог. Ангел выдохнул и уже спокойно добавил:

– Да, у них есть записи с этих камер, но этого недостаточно. Конечно, теперь подозрения на вас падают еще сильнее. Но тут нет еще прямых улик…

– Моей машины там точно не было…, – вставил Валеев, чем косвенно уже подтвердил свою вину.

– Я и не говорил, что на них ваша машина. Но они видели, какая машина. Мне тоже не все показали. Да дело не в этом. Я надавил через свои связи. Они бы сегодня же вас снова вызвали и уже так просто не отпустили. Сначала задержали, потом под стражу. Я выбил один день. Сейчас нужно немедленно во всем убедиться. И никого лишнего. Вы должны доверять только мне. Никому больше, даже если у вас были соучастники. Все. Теперь есть только вы и я. Говорите, куда ехать. Я должен во всем убедиться лично. Я ваш адвокат – я добьюсь того, чтобы никто ни в чем вас не осудил. Для меня главное успех в деле. Если мне нужно будет выкапывать и перепрятывать труп – я буду это делать. В этом Городе это мое первое дело, я хочу, чтобы оно оказалось безупречным. Ну и, соответственно, сами понимаете, что в связи с новыми обстоятельствами сумму гонорара мы пересмотрим.

Валеев успокоился. Неожиданно он проникся доверием к своему защитнику. Он был довольно убедителен и казался искренним. Валеев тарабанил пальцами по панели машины. Все же пусть это его адвокат, но они знакомы не больше недели.

– Никогда не слышал, чтобы адвокат возился в грязи…

– Вы просто еще не сталкивались с хорошими адвокатами, – перебил его Марк. – Лучшими адвокатами.

Через полчаса или около того адвокат со своим клиентом шли по лесу недалеко от шоссе. Деревьев в этом регионе было не так много, как на севере, но все же и здесь встречались небольшие лесочки. Было не пасмурно, наоборот, ярко светило солнце на небосклоне без единого облачка.

Машину они оставили далее того места, где сказал остановиться Валеев. Адвокат заставил его сменить обувь на ту, которая у него оказалась с собой в багажнике. Как он пояснил: он всегда возит с собой несколько пар ботинок различных размеров как раз для «таких случаев». Валеев удивился и подумал, что его адвокат, похоже, действительно не из простых.

Шагая по лесу, в котором щебетали на разный лад птицы, Валеев вдруг остановился, присмотрелся и сказал Ангелу, показывая пальцем:

– Вон там. Видишь, адвокат.

Марк подошел к указанному месту. Какие–либо следы рытья могилы можно было приметить, только если очень сильно присмотреться. Убийца достаточно неплохо замел следы.

– Ты один его? – спросил Ангел.

– Да, такое лучше никому не доверять. Я и так уже жалею, что привез тебя сюда. Просто растерян был после твоих новостей, – Валеев неприязненно посмотрел на Марка.

Скорее всего, у него уже мелькнули в голове мысли, что теперь адвоката тоже нужно устранить.

Марк понурил голову. Иногда его опять передергивало, но в целом он находился в более спокойном сосредоточенном состоянии, чем до этого. Он медленно и очень тихо произнес:

– Страшно жить в мире, где совершаются такие преступления. Еще страшнее, что люди, их совершающие, относятся к этому так спокойно, словно это обыденное дело… А другие люди их защищают, прикрываясь законом…

– Чего? – спросил Валеев, который не расслышал монолог Ангела.

– Ничего, – ответил Марк.

– Ну что, найдут? – спросил через некоторое время предприниматель. Ему ужасно не нравилось, что они стоят здесь. Он не думал, что когда–нибудь ему придется вернуться сюда. Находится тут оказалось даже противно. Почему? Тут вопрос психологии, криминологии.

Адвокат стоял спиной к своему клиенту. Он не сразу ответил на вопрос Валеева. Ангел засунул руку за пазуху, затем развернулся к клиенту и сказал:

– Да.

Валеев не успел понять, как, за что и почему он оказался убит. После громкого выстрела он вдруг обмяк и повалился на землю, недалеко от могилы своего конкурента.

Ангел положил пистолет обратно во внутренний карман пиджака. Он внимательно посмотрел на мертвое тело своего клиента, убеждаясь, что он отправился в последний путь. Затем Ангелу стало невыносимо противно, и он быстрым шагом отправился назад к машине. По пути он думал, видел ли кто–то, как он приехал сюда, слышал ли кто–нибудь грохот выстрела. Но больше всего ему хотелось тысячный раз убедить себя, что он все делает правильно, доказывая свою невиновность в убийстве Валеева. Последнее правило защиты – адвокат должен быть честным человеком.

«Все, – думал про себя Ангел, – я уже еле мог себя сдерживать. Я думал, они уже поймут. У меня трясутся руки, и, кажется, на допросе тряслись тоже. Все–таки я выбрал не самый простой путь. Убивать людей не только противозаконно, но и противоестественно. Хотя для зверей это нормально, а люди тоже своего рода звери. Имею ли я право лишать их жизни? Хотя этот вопрос я уже давно для себя решил, зачем задавать себе его вновь и вновь. Думал, второе будет проще… Но нет. Я уже весь дрожу, как в лихорадке. Все же трудно взять на себя эту ответственность. Возможно кому–то и проще. Только другие не делают это. Я же могу это вынести, хотя второй раз почти впадаю в безумие… Но разве можно назвать это чем–то, кроме как безумием?».