Эдгар Уоллес - Ворота измены

Диана встала и быстро зашагала по комнате. Она нахмурилась.

— Он мне ничего не говорил об этом.

— А зачем? — медленно произнес Коллэй. — Ведь в любовных делах газетные сотрудники обычно не выступают в роли эксперта.

— Ты подлец, — отрезала Диана.

Она пошла в спальню за носовым платком. Открыв дверь, хозяйка остановилась в изумлении. Там стояла дородная женщина средних лет. У нее был большой нос и пронизывающие веселые глазки.

— Кто… вы? — еле выдавила Диана.

— Здравствуйте, милостивая государыня. Меня зовут Оллорби.

Женщина порылась в ридикюле, достала большую визитную карточку и подала Диане, но та была так ошеломлена, что даже не могла прочитать.

— У меня бюро для найма прислуги. Если вам понадобится горничная или кухарка, позвоните, и я пришлю. 3-7-9-4 Сохо…

— Как вы сюда попали? — спросила Диана. — Как посмели без предупреждения войти в квартиру?

Она искала взглядом Домбрэт.

— Простите, — покорно объяснила миссис Оллорби. — Дверь была открыта, и я не могла доложить, никого не было… и я вошла…

— Мне не нужна прислуга! — Диана указала рукой на дверь.

Миссис Оллорби нисколько не обиделась и выбежала с легкостью маленькой девочки. Диана хлопнула дверью и вернулась к Коллэю.

— Чем ты так возмущена? — равнодушно спросил он.

— Дерзкая маклерша!

Диана с остервенением нажала кнопку звонка. Вошла Домбрэт.

— Почему вы оставили дверь открытой?

— Я не оставляла, дорогая мисс, — возразила горничная.

— Лжете! — закричала Диана. — Вы оставили дверь открытой, и та назойливая женщина вошла в комнату. Бог знает, как долго она стояла…

Появился Грэгэм. Это оборвало резкую проповедь, приготовленную для Домбрэт. Через некоторое время Диана уже забыла о дерзкой женщине и с подъемом говорила о князе Кижластанском, о его пристрастии к красивым людям и вещам.

Немало людей считали, что князю Кижластанскому следовало бы немного остепениться. Это был стройный и представительный человек с типичным лицом азиата. У него были не только натянутые отношение с французским правительством, но он вызвал сильное недовольство в английских официальных учреждениях в Индии. Номинально князь значился французским подданным, потому что получил свой титул по имени маленькой провинции в районе французских колоний. Он настолько плохо управлял провинцией, что губернатор Пондишери привлек его к ответственности. К немалому сожалению индийского правительства, князь приобрел большие поместья в Британской Индии.

Рики (как его называли) прибыл в Лондон в скверном настроении. Но, владея колоссальным состоянием, быстро завоевал симпатию и уважение в тех общественных кругах, где охотно прощают индийским магараджам эксцентричность.

Рики ежедневно бывал на скачках и не пропускал премьеры во всех театрах. Его званые вечера и балы отличались роскошью и пышностью. Во всяком случае, ни один раут или бал этого сезона не мог сравниться с вечерами Рики. Официальные представители министерства иностранных дел не участвовали в этих вечерах, так как Рики не вращался в тех кругах Лондона, которые были тесно связаны с правительством. Несмотря на это, на особо значимые рауты и балы, даваемые Рики, так или иначе попадали представители правительства, хотя это, конечно, немного задевало самолюбие князя.

Дик Халовель получил приглашение на большой раут его высочества. Ему негласно дали понять, что его присутствие там не вызовет отрицательной реакции со стороны правительства.

Дик в детстве четыре года провел в Индии и хорошо изучил Индостан. Его любовь к индостанскому языку помогла со временем углубить знания в этой области. Потом он служил адъютантом генерал-губернатора Бенгали в Индии. Получив известие о том, что отец при смерти, Дик вернулся в Англию, чтобы получить наследственный титул и привести в порядок имение, погрязшее в долгах.

Дик зашел к Бобу Лонгфелью и застал стройного молодца за чтением спортивной газеты.

— Ты ведь не пойдешь туда, мой милый, — сказал Боб, взглянув на приглашение. — Или ты хочешь, чтобы я опять встретился с этим сумасшедшим князем?

— Не знаю, почему ты считаешь его сумасшедшим. Мне кажется, ты поступишь правильно, если будешь сопровождать меня на раут. Без тебя мне там будет очень скучно.

Но Боб настаивал на своем:

— Настоящий сумасшедший! Я еще не устроился в этой укрепленной трущобе, как мне поручили показать князю государственную сокровищницу. А я и понятия не имел, где она находится. К счастью, один из старых смотрителей помнил дорогу. Я поднялся с князем по дьявольски длинным лестницам и показал ему королевские драгоценности. Хорошо еще, что я сам их еще не видел, поэтому было не так скучно.

— Ладно, но почему ты считаешь его сумасшедшим?

— Он помешан на драгоценностях. Его просто нельзя было оторвать от короны. Он буквально прирос к перилам и, что называется, пронизывал алмазы взглядом. Но мне надоело стоять на одном месте. Он о чем-то говорил на индостанском наречии со своей свитой, но я ничего не понял. Там явно недоставало тебя, Дик. Один из его слуг потом рассказал мне, что он приходит в неописуемый восторг, когда видит хорошие бриллианты, а в его сокровищнице хранятся камни, которые не продаются дешевле, чем за десять миллионов фунтов. Князь хотел подарить мне на память две жемчужные серьги, но я объяснил ему: «Ваше высочество, я больше не ношу серьги… они уже давно у нас вышли из моды».

Дик громко расхохотался.

— Как бы там ни было… будь другом, сходи со мной к «Арриду». Меня просили оказать Его Высочеству внимание. Обещаю, мы не задержимся там больше, чем на полчаса.

Боб что-то проворчал, отложил газету и встал.

— А что мне лучше надеть, жемчужное колье или рубиновый браслет? — спросил он с сарказмом. — Я еще хотел сегодня вечером пойти в театр с моей ненаглядной девочкой…

— Успеешь, — успокоил Дик. — Я же сказал, мы не будем у «Аррида» более получаса.

Когда Халовель и Лонгфелью пришли в отель, лестницы уже заполнили дамы в изящных платьях и господа в парадных костюмах. Присутствовал весь Лондон — члены парламента, бывшие министры, лидеры партий, не рассчитывающие занять в ближайшем будущем официальную должность и не боявшиеся скомпрометировать себя, дамы, которые бывали повсюду, кроме королевского двора, старые чиновники, служившие когда-то в Индии, журналисты, писатели, артисты.

— Здесь и Диана Мэртин, — сказал Боб.

Дик увидел ее на верхней площадке. Она стояла у баллюстрады и беседовала с Коллэем Веррингтоном. Когда Дик проходил мимо, она улыбнулась и кивнула ему.

— Какая приятная неожиданность, Дик, — сказала она, овладев собой.

Дику было даже трудно представить, что он когда-то был обручен с этой красивой уравновешенной девушкой, разлука с которой стала для него тогда настоящей трагедией. Сейчас он смотрел на нее не смущаясь и даже любовался, потому что кожа цвета слоновой кости и глубокие темные глаза делали ее обольстительной красавицей. Отделанное жемчугом платье и большая смарагдовая цепь дополняли ее привлекательность.