Александр Альберт - Сенатор

Оставался сейф.

Он присел в кресло. Может быть, он неточно замерил положения закладок? Исключено: он инженер, производственник, знающий цену не только миллиметрам, но и микронам.

Он открыл сейф, записная книжка лежала там же, где он её оставил.

Замеры – кончик закладки был утоплен на два миллиметра.

Приплыл мальчик, никаких сомнений! Значит, у них есть ключи не только от стола, но и от сейфа. Знают и шифр кодового замка. Как? Следовательно, в кабинете есть круглосуточное наблюдение.

Признаться, он не ожидал такого внимания к своей персоне.

А вывод?

Элементарный. Он ничего не обнаружил и никому никогда не должен говорить об этом. Никому! Никогда!

Он абсолютно спокойно должен оценить этот факт и определить свои действия, вернее, противодействия.

Его жизнь была простой, обыкновенной.

Родился в деревне, бывшей селом до момента разрушения церкви в войну. Воспитанием занималась бабушка, сёстры для него были слишком взрослыми, а к моменту его похода в первый класс они разъехались на учёбу, так что не могли влиять сильно на его становление как человека. Бабушка для него была всем; именно от неё он усвоил принципы, которым позже следовал всю жизнь: не укради, не обманывай, люби и уважай ближних.

Ему нечего было скрывать, и с этой стороны к нему не за что было ухватиться. Но вот со страной какой-то непорядок, и кто-то решил, что нельзя оставлять без чьего-то (чьего?) внимания государственных деятелей, к коим, без сомнения, относился и сенатор Брянцев.

Первое, что надо сделать, – оставить всё как есть, ничего не меняя, убедить проверяющих, которые осматривают его по какому-то графику, что он ничего не заметил.

Второе – нужен новый блокнот для интимных записей на острые темы, к ним, без сомнения, отнесутся и заметки о ходе расследования. Шифровать их? Нет, он без специального знания не сможет создать личный шифр.

Блокнот будет содержать новые пароли, логины новой электронной почты и соцсетей, которые, ориентируясь на степень защищённости, предстоит выбрать.

И вдруг: блокнот должен быть абсолютно одинаковым с имеющимся! Хранить его во время работы в офисе нужно в том же ящике стола! И придумать способ перемещения его из личной папки в стол и обратно!

Открывать новые счета в банках смысла нет.

В телефоне щелчок и голос Лики:

– Доброе утро, Александр Михайлович! Напоминаю: сегодня заседание вашего комитета, в папке на столе я подготовила материалы к нему, посмотрите насчёт дополнений, время ещё есть. А завтра совещание с помощниками по данному им заданию. Все материалы по нему у них.

– Спасибо, Анжелика Михайловна! Как настроение?

– Бодрое, как всегда, Александр Михайлович!

– Вот и прекрасно, – и машинально, открывая папку, – тонуть, значит, будем с песней!

Лёгкий смешок и отключение.

Брянцеву, однако, было не до веселья: помимо случившегося утром ему впервые с момента избрания (назначения?) в Совет Федерации предоставили тридцать минут драгоценного времени для доклада о состоянии морского и речного транспорта и перспективах развития этой отрасли.

Он давно готовился к этому докладу, собирал разную информацию не только из открытых российских источников, но и закрытых, предназначенных для служебного пользования; там в основном содержались зарубежные сообщения о России, публиковать которые было, мягко говоря, некорректно.

Собранного оказалось столько, что перед ним встала дилемма: либо рассказать всю правду как есть, либо проскользнуть между фактами и лёгкими неточностями, откровенными домыслами, скрывающими её. Собственно, это как раз было то, на что имели зуб пропагандисты; оно было противно натуре Брянцева.

Он был человеком дела; когда его выбрали генеральным директором Северного пароходства, находившегося в плачевном, предынфарктном состоянии, он сумел за пять лет вывести его в передовые структуры России.

Получив назначение в Москву, он противился изо всех сил, пока не понял, что его место уже предназначено вполне определённому лицу из молодых отпрысков одной известной, приближённой к президенту фамилии. Такие люди, как правило, неспособны были управлять гибнущими компаниями, им подавалось только успешное дело, сулящее награды и решительное пополнение семейного бюджета.

Полтора года, проведенных в столице замом гендиректора бюрократической компании, принесли ему кое-какие связи и полное отвращение к её деятельности.

Приглашение стать гендиректором Романовского морского пароходства он принял с радостью, дав согласие сразу. Он не отказался даже тогда, когда ему сообщили о катастрофическом состоянии предприятия: пять судов стоят арестованными в заграничных портах, зарплата матросов на уровне трёх тысяч рублей в месяц. А ведь он, Брянцев, оставил эту компанию восемь лет назад вполне успешной, занимая всего-то должность технического директора. Именно он предложил, предварительно связавшись с китайскими партнёрами, увеличить общий грузовой тоннаж без приобретения новых судов. Для России это было новым делом; суть заключалась в том, что судно разрезалось и в разрез вставлялся вновь изготовленный грузовой отсек, что позволяло значительно снизить себестоимость перевозок и повысить прибыль. Он был частым гостем в Китае и, безусловно, видел гигантский рост страны из года в год. И не мог понять: а что мешает это сделать России?

Подспудно пришёл к выводу, что Китай поднимает народ, руководимый умными людьми, а Россию убивает её богатство.

Ему понадобилось три года, чтобы Романовское морское пароходство, ставшее практически частным, получило первую прибыль.

И странное, непонятное назначение (или выборы?) сенатором лишило его надежд на успешную практическую работу дальше.

В сенате он остановил свой выбор на комитете по транспорту, а новые коллеги избрали его председателем этого комитета.

Конечно, он прекрасно знал не только морскую отрасль, но и смежные: машиностроение, судостроение, судоремонт, состояние логистики, проблемы технического флота и ещё многое другое, а главное – имел твёрдую, обоснованную уверенность в том, что морской и речной транспорт является не только самым выгодным для экономики, но и самым гибким и надёжным в условиях каких-либо катаклизмов.

Лишившись технического флота, страна обрекла на смерть в первую очередь речной флот и прибрежные морские перевозки: стало некому чистить фарватеры, суда могли использовать только пятьдесят процентов своей грузовместимости. К тому же невозможно было вести строительство новых морских портов, так как известно, что порт – это прежде всего гавань с соответствующими глубинами.

Брянцеву пришлось много летать; он не испытывал какого-либо дискомфорта в самолётах Ильюшина, Туполева, Яковлева.