Владимир Голубев - Алмазное лето

– Называйте меня просто Александром или Сашей. Я устал в школе от отчества, хоть здесь передохну, вспомню свои студенческие и аспирантские годы. А по поводу неких потаённых знаний пока ноль, ничего. Волхв молчит как рыба, лишь кормит нас завтраками. Так что несчастное и заблудшее человечество подождёт, семь веков ожидало и ещё несколько дней потерпит.

– Понятно, мои худшие прогнозы оправдываются – шахта угля не выдаёт на-гора, потому что нет угля – ни фи-га.

– А поначалу Окомир даже грозился вручить нам в руки книги на бересте, летописи, предания. Наверно, слышали про так называемую «Велесову книгу», вот и я думал – потрогаю артефакты, совершу научное открытие. Но пока я, естественно, ничего не вижу.

– Интересная загадка, хотя, насколько я помню, учёные доказали, что те самые дощечки и текст, который на них имеется, – это подделка.

– А я мечтал о подлинных текстах.

Хронов задумался и часто заходил перед Великим и Белкиной. Наконец он остановился и спросил:

– А можно я попробую его вытянуть на интервью?

– Пожалуйста. Только вначале его найдите. Он почти не выходит из номера, бывает в нашем обществе только за ужином.

– Вот задачка. Интересно, попробую что-нибудь придумать.

– Да, Женя, ты же специалист по разговорам.

– А что, я попрошу Василия Прокопьевича организовать мне встречу, чтобы, так сказать, осветить в средствах массовой информации, поведать общественности о необычном явлении…

Журналист замялся и не смог, как ни силился, выискать устанавливающего слова для Окомира, а употребить вот так просто, как говорится всуе, термин «пророк» у него язык не поворачивался.

– Попробуй, Женя. И кстати, тебя где поселили?

– Здесь, в люксе. Наверно, рядом с тобой?

– Нет, я в барском доме. Но ты иди, отдыхай с дороги, за ужином свидимся. А то мне пора и честь знать.

Женя как-то погрустнел, но бодро отрапортовал:

– Мне тоже ещё надо привести себя в порядок перед праздничным застольем. А ещё я хотел сделать несколько снимков для своего репортажа об исторической сделке, мне любезно обещал помочь начальник здешней охраны – Игорь Александрович. Кстати, клёвый чел, наобещал мне целую тысячу подписчиков для моего блога.

Великий первым выбрался на свежий воздух из дома для гостей. Он вновь пошёл к терему мимо позабытой часовни. Когда он проходил возле ельника, меж веток промелькнуло что-то похожее на человека. «Почудилось. Может, просто птица?» – подумал Александр и, уставившись себе под ноги, прибавил шагу. Но через несколько метров он чуть не сбил с ног волхва, мирно гуляющего по дорожке.

– Ой, извините, Окомир. Я задумался и не заметил вас.

– Конечно, когда мы смотрим по сторонам, мы не видим, что у нас под ногами.

– Что вы имеете в виду?

– Думаете, я не видел, как вы шли и глаз не спускали.

– С чего я глаз не спускал?

– Да ладно вам изображать саму невинность. Вы, конечно, смотрели на заброшенную часовню.

– А, вот вы о чём. Да, действительно любовался. А что в этом странного? Наше православие – плоть и кровь нашей культуры да и самого нашего народа. Хотя, если быть честным, сейчас это отрицает по крайней мере часть наших людей.

– Нелепица. Насколько я в последнее время заприметил, благодаря всяким нынешним чудесам – интер-нету, ком-пью-теру – которые мне любезно предоставил Игорь Александрович, у меня открылись очи-то. Народ наш скидывает тысячелетнюю кабалу христианства.

Великий чуть вспыхнул, но не смолчал и не ушёл от неприятного разговора:

– Согласен с вами. И ему в этом содействуют разные помощники, особенно заграничные. Но есть и глубинная проблема, как мне видится. Кто-то из народа нашего, кстати весьма погрязшего в грехах – по себе знаю, катит бочку на церковь, ибо она более тысячи лет колит людям глаза этими самыми грехами. Нам без остановки твердят: работай, не воруй, не бухай, не прелюбодействуй, лучше займись семьёй и детьми, живи по совести, не греши, не бранись, не просто кайся в грехах, а исправляйся. И так век за веком. Кому такое понравится? Оттого пошли ереси, неверие, материализм и ницшеанство. Так мы и докатились до октябрьского переворота, когда большевики пытались жизнь наладить вообще без совести, считай ампутировав её. А чего церемониться-то? Грабь награбленное. Да только не вышло у них наскоро состряпать новую мораль, вернулись к прежнему, лишь вывески поменяли – вместо заповедей «Моральные принципы строителя коммунизма». Да всё равно не прижилось, внесли сумятицу в головы, вот и всё. А в последние десятилетия, только народ начал разворачиваться в сторону истинных ценностей, как тут на свет божий явились вы, и глаголите: «всё не так, вот вам истинная вера предков, а всё, что несёт вам мировая культура, мировые религии – туфта». Всю слабину, все свои ошибки без труда сдирает с себя человек и заодно всю ответственность за плохое в своей жизни перекладывает на Бога, на судьбу, правительство или даже на соседа. Вот, например, у страдальца в огороде картошка не уродилась, он, между прочим, её и не полол, и не опахивал. А где же находился ваш Бог, спрашивает он, спал или как, почему не уследил за моим картофелем? А он типа весь такой чистый и невинный как младенец. А, скажу я вам, ведь истинно верующий, духовный человек своими руками и поступками творит рай уже здесь, прямо на грешной земле. Конечно, кто как может и на что способен, но и, заметьте, отвечает за дело рук своих. Безбожник тоже не подарок, как ни крути – адище серное. Правда, все его представления проходят под весёлую музыку и торжественные оды, хотя сейчас скорее под матерный рэп, неведомому «всемирному разуму».

Окомир молчал, привыкнув к почтительному отношению к своим думам, он не ожидал подобного отклика и не сразу нашёлся что сказать.

– Заблуждаетесь вы, Александр. Бродите как слепой по полю, смотрите, в овраг не угодите. Прислушивайтесь, как истинный русский человек, к Матери-сырой-земле, только она вас выведет на свет.

Но Великого уже нельзя было остановить:

– А что вы можете предложить? Кем-то недавно, порой на скорую руку придуманные обряды, а дальше живи как хочешь? Каяться не надо, значит греши без конца и края? А наш человек силен тем, что зрит за пеленой суматошной жизни иную, истинную. Его не обведёшь вокруг пальца, он и в ГУЛАГе мыслил о Царстве Божьем, о воздаянии за причинённое зло. Этакое святое тридевятое царство у нас получилось, никому в мире непонятное, даже нам самим. Пусть и кажется порой, что оно вышло из дурашливых детских сказочек, где человек в детстве надеялся непременно очутиться хоть на этом, хоть на том свете!

– Но моя истина – это вера наших пращуров, – по привычке заталдычил волхв, уже сожалея, что заговорил с надоедливым филологом.