Всеволод Данилов - Банк

В предбаннике они наткнулись на Керзона.

– Все знаю, – опередил он встрепенувшегося Забелина. – Но не союзник я тебе. В этом я с Второвым един – банк спасать надо. И тут уже все средства, как понимаешь… А если не понимаешь… – Он многозначительно помолчал. – А металлургия, авиация, кондитерка, наконец? Сколь вложено. И на торги. Все на торги, – горько произнес он.

Именно Керзон много лет пробивал и лелеял то, что теперь было гордостью банка, – могучий кондитерский холдинг. И завтра начинались первые переговоры о его продаже.

– Вот ведь как обернулось, – и не прощаясь он вошел во второвский кабинет, как в добрые старые времена, без доклада.

Едва выйдя из банка, они натолкнулись на подошедших к двери двух гогочущих, раскрасневшихся, неестественно оживленных мужчин, в которых Забелин узнал нового начальника юруправления Кичуя и Женю Снежко. С ним он не сталкивался с того, мартовского совещания. За эти несколько месяцев Женя полностью освоился среди высшего менеджмента новой волны, обрел доверие Второва и недавно, по рекомендации Баландина, был назначен на должность вице-президента.

При виде Забелина Кичуй сконфузился и, быстренько кивнув, юркнул в дверь. Снежко же, хоть и смущенный, широко развел руки.

– Держу пари. Сейчас скажет: «Твою мать! Кого я вижу?» – быстренько «забил» Максим.

– Алексей Павлович! Дорогой! Вот не чаял. Последний, самый ходовой в банке анекдот слышали? Разговаривают голова и задница. Голова спрашивает: «Ну почему так? За мной ухаживают, моют. Я все время на чистых подушках, в холе – и несмотря на это, вся в морщинах, облезлая. А ты на чем только не елозишь – и все такая же гладкая да белая». – «А ты делай как я – сри на все»! Ну как? – Не дожидаясь реакции собеседника, Снежко радостно захохотал.

– Похоже, на злобу дня? Хорошо рассказываешь. Видно, что от души, – и Забелин, не церемонясь, отодвинул с дороги бывшего подчиненного – раньше пьянок среди рабочего дня в банке не было.

Выйдя из здания, он оглянулся:

– Недолго музыка играла…

– М-да, подставили дружки твои, по полной программе подставили. Чего ж дедам теперь скажем? – Максим удрученно замотал головой: – А Мельгунова кондрашка хватит.

– Пошли-ка, Макс, подлечимся, – стоять под закрепленным на стене гордым банковским знаком было невыносимо, – в Зеленом доме зеленым змием.

– Юрий Игнатьевич, извините, но там… – по тому, что пожилая секретарша, выучка которой была отполирована десятилетиями, ворвалась без стука в кабинет, стало понятно, что произошло нечто чрезвычайное.

– Что у вас еще, Аглая Витальевна? – нарочито сухо поторопил Мельгунов. – Вы уж половину воздуха в этом помещении в себя заглотили.

– Сюда сейчас… Там, в лифте, Онлиевский. С охраны позвонили. Ну, тот самый!

– Вот как? И кто ж его пропустил?

– Говорят, сами это… пропустились.

В приемной хлопнула дверь, обозначились нарастающие голоса, и вслед за тем в раскрытую дверь вошел человек, в котором трудно было не признать примелькавшегося на телеэкранах олигарха.

– К сожалению, без звонка. Но проезжал мимо. Не мог не засвидетельствовать. Да и присмотреться, не откладывая, знаете, интересно… Вы свободны, – не прерывая дыхания, кивнул он застывшей секретарше.

– Юрий Игнатьевич? – оправившаяся от оторопи Аглая демонстративно повернулась к вошедшему спиной. И лишь дождавшись подтверждающего кивка директора, неспешно пошла из кабинета, заставив загораживавшего дорогу Онлиевского посторониться. Дверь закрылась.

– Хорошо выдрессирована. Одобряю. Вы позволите?.. Чего-то замотался, ноги не держат. – Онлиевский уселся в кресле. Присмотрелся к стоящему по-прежнему возле стола человеку. – Да, я не представился…

– Считайте, представились. Чему обязан?

– Очень хотел познакомиться. Да вы б без церемоний, дорогой академик. Присаживайтесь.

– Спасибо, постою. – Мельгунов плотнее оперся костяшками пальцев о стол. Лицо его приобрело фирменное каменно-неприязненное выражение. – Боюсь показаться невежливым.

– Ну как угодно. – Онлиевский неохотно выбрался из кресла, подошел к обратной стороне стола. – Можем и с политесом. Вообще-то как проще хотел – ввел в обычай по возможности все новые поглощения сам осматривать. Да и познакомиться с такой масштабной фигурой – это, знаете, даже лестно. Опять же договориться об условиях дружбы нашей тоже лучше сразу. Чтобы, знаете, без недоразумений. Я надеюсь, десяток процентов вам достаточно будет? Ну, пару из них распределите среди своей ученой камарильи.

Он присмотрелся к хозяину, который под маской холодности тщетно пытался спрятать нарастающее непонимание.

– Вообще-то предлагаю больше из уважения к вашему имени. Но в конце концов, и у вас есть право на торг. Сколько тогда, по-вашему, вы стоите? Ну, дорогой академик, не смущайтесь, я понимаю, вы человек от науки, но это рынок. Давайте сделаем ставки и побежали вместе. Мы ведь теперь обречены быть вместе.

– Вы, собственно, почему хамите в чужом доме? – прошелестело навстречу.

– Я хамлю?! – искренне изумился Онлиевский.

– Поимейте в виду, я вам не «дорогой», к тому же стар с вами наперегонки бегать. Я руководитель этого института, куда вы ворвались. И впредь, если вам заблагорассудится делать какие-то предложения о покупке, – я так понял, вы с этим здесь, – извольте вести себя менее бесцеремонно. Хотя вынужден вас избавить от лишних хлопот – институт не продается. И за сим, как говорится, честь имею.

Теперь настал черед поразиться Онлиевскому.

– Не понял. Почему это я должен еще раз покупать то, что уже купил? Ну, Юрий Иванович…

– Игнатьевич. А впрочем…

– Виноват. Я понимаю, что мой визит несколько ошеломителен. Вы, наверное, ориентировались на Второва. Но поверьте, я не меньше его умею отблагодарить своих людей. Так стоит ли терять время, когда все так чудно срослось и осталось обсудить только… технологию. Какую сумму вы позаимствовали на скупку акций?

– Это, простите, наше внутреннее дело.

– Да нет, теперь вы меня простите, – с видом человека, которому надоело попусту терять время, потребовал Онлиевский. – Потому что это сугубо НАШЕ дело. Мое и немножко ваше. Я так понял, что Второв до настоящего времени не известил вас, что принадлежавший «Светочу» контрольный пакет института сегодня переоформляется на мою структуру. Тогда, боюсь, я слегка опередил события. Завтра-послезавтра после завершения всех формальностей я подошлю своих людей. И вы уже все тогда с ними обсуждайте.

– Вы чрезвычайно опередили события, – отчеканил Мельгунов, вместе с тем начиная подозревать, что за путаными словами нежданного визитера скрывается какой-то непонятный для него смысл. – Для начала – акции института покупались на деньги, к «Светочу» отношения не имеющие. Так что, боюсь, у вас скверные информаторы.