Анна Данилова - Крылья страха

Ирина Сконженко, семиклассница, вышла из дома 15 апреля в 19 часов, сказав родителям, что идет к подружке (родители предполагают, что имелась в виду Валя Кротова) за заданием по литературе, и не вернулась. Ее никто не видел, нигде никаких следов девочки обнаружить не удалось, она исчезла... В тот вечер на ней были зеленая трикотажная кофточка, черная юбка, черные колготки, черные туфли-лодочки. Из нижнего белья - белые трусики и кремовый бюстгальтер. К Вале Кротовой, если судить по материалам дела, она не заходила. И вообще никто и никогда ее больше не видел. Юля отметила, что в принципе была проведена большая розыскная работа: опрошены соседи, жильцы близлежащих домов, допрошены свидетели, позвонившие в милицию после объявлений в средствах массовой информации... Все оказалось безрезультатным. По следу девочки пускали собаку, но и это не принесло практически ничего: собака, покрутившись возле подъезда, дала понять, что где-то здесь следы обрываются. В тот вечер шел дождь, который смыл возможные следы колес автомобиля, на котором могла уехать Сконженко.

Юля позвонила знакомому, Валерию Кирееву, журналисту, специализирующемуся на криминальной хронике, задала ему несколько вопросов, связанных с исчезновением Ирины Сконженко, и удивилась, когда узнала, что объявление с просьбой к жителям города помочь в розыске девочки печаталось всего лишь в одной газете, причем только один раз. Что касается объявления по радио и телевидению, то Валера обещал узнать и перезвонить. Спустя четверть часа он действительно позвонил по телефону, который ему дала Юля, и сказал, что таких объявлений не было вообще.

- Но почему? Почему никто не искал девочку?

- Такое случается обычно, если ребенок из неблагополучной семьи. Нет денег на объявления, нет сил вообще что-либо делать... Родители дружно уходят в запой...

Юля вспомнила свое первое впечатление от матери Ирины, которая открыла ей дверь в их первую встречу с Ириной, и вынуждена была согласиться с версией Валеры: от женщины действительно пахло спиртным, а из квартиры несло какой-то тухлятиной и запахом застарелого табака.

- Тебе что-нибудь стало известно о девочке? - вопрошал профессионально любопытный Киреев на другом конце провода.

- Нет, к сожалению, ничего. Просто я надеялась с ее помощью разыскать другую девочку...

И тут же поняла, что проболталась. Разве можно говорить на такие темы с журналистом-криминалистом?

- Я подъеду к тебе? - сразу же среагировал на ее слова Валера.

- Извини, но я очень занята. Обещаю тебе, что, если будет что-нибудь интересное и пригодное для печати, я сама найду тебя...

- Хорошо, договорились. Забыл тебя спросить, как тебе работается на новом месте?

- Спасибо, никак. Вот об этом, кстати, можешь запросто написать.

- Не прибедняйся, я как-то недавно виделся к Крымовым, так он хвалил тебя.

- Это чисто психологический прием, но, боюсь, что как раз на мне-то он и не сработает. Я - личность конфликтная, болезненно эгоистичная и самовлюбленная, к тому же предпочитаю все делать своими руками. А начальство этого не любит. Но я работаю, и меня терпят. Приблизительно такая ситуация.

Юля скомкала конец разговора, чтобы поскорее вернуться к папке с документами. Пока что ее больше всего привлекла фамилия Кротовой. Эта прыщавая девочка снова дает о себе знать. Вернее, наоборот - она ничего не дает знать. Она словно улитка - сама в себе. "Ты что-нибудь знаешь про Сашу?" - "Знаю, но не скажу. Ее же все равно нет".

Вернулся Корнилов:

- Ну, как твои успехи?

- Похоже на то, что ее украли инопланетяне. Ни одной ниточки. Ничего.

- Вот и я про то же. Приблизительно такая же ситуация и с Садовниковыми. Мы проработали линию Арсиньевича, Мазанова и других соучредителей - пока ничего... Да и какой смысл им было убивать Садовникова, если все равно большая часть его средств, имущества, недвижимости и вообще всего, чем он обладал, переходит по наследству сестре Лоры Лизе... Но мы и эту версию отработали. У Лизы железное алиби - она в ту ночь была в гостинице, ее запомнили и администратор, и соседка по номеру, у которой Лиза спрашивала болеутоляющее, и дежурная по этажу, с которой Лиза разговаривала... Кстати, нам также известно, что у Лизы был (а может, есть до сих пор) знакомый, судя по всему, любовник, который живет в соседнем номере. Но и он в ту ночь тоже был в гостинице. Поэтому я действительно не исключаю самоубийство... Другое дело - причина... Но в душу-то к человеку не залезешь... Может, ревность, а может, и психическое расстройство Садовникова, поскольку оба выстрела были произведены им самим... Его жена в момент убийства могла спать. Смерть и мужа, и жены наступила практически одновременно. А то, что одежда вымазана в крови не так, как могла она быть перепачкана, будь они с самого начала раздеты, то это вопрос не такой уж и простой, как это может показаться на первый взгляд.

- Значит, дело практически закрыто?

- По сути, да.

- Понятно. - Юля поднялась из-за стола и протянула Корнилову папку:

- Спасибо за помощь.

Она чуть было не добавила: "Крымов отблагодарит вас отдельно".

- Мы же коллеги и должны друг другу помогать.

***

В Поливановку она поехала одна, поскольку Шубин после разговора с Крымовым по телефону отправился в аэропорт - ему поручено было разыскать Казарина Илью Владимировича, родного дядю Лоры Садовниковой, проживающего в Москве, на Бескудниковском бульваре.

- А где же сам Крымов? - спросила Юля по телефону Щукину. - Он что, отдает теперь приказания на расстоянии?

- Не знаю, где его черти носят.

У Нади был какой-то непривычный тон, словно она говорила о том, во что сама не верила. В ее голосе напрочь отсутствовала искренность. Таким тоном разговаривают люди, которым есть что сказать, но по какой-то причине они не могут произнести это вслух.

- Надь, у тебя все в порядке? Какой-то у тебя голос странный... Ты случаем не заболела?

- Нет-нет, со мной все в порядке. Просто немного нездоровится. Ты сейчас куда?

- В Поливановку, искать родителей Ирины Сконженко, той самой, которая пропала полгода назад... Надь, я все-таки думаю, что и Сконженко, и Изотов, и трое парней - Соболев, Вартанов и Берестов, а теперь уже и Рита Басе все они каким-то образом были связаны между собой... И если родители Сконженко мне ничего не расскажут о своей дочери, то я выпотрошу Кротову... Эта девчонка что-то знает, но молчит... И она не из тех, кто развяжет язык под чьим-нибудь давлением. Для того чтобы рассказать то, что она знает, она должна сама поверить в необходимость этого. Возможно, что для этого ей надо будет создать ситуацию, при которой она просто не сможет молчать... Понимаешь меня? Она должна испугаться. Другого выхода я не вижу. Она же сама сказала мне, что знает что-то про Сашу Ласкину...