Анна Попова - На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова

– Можете, конечно, можете. Вот только за покупки платить надо, а вы не заплатили, и Михайлов свидетельствует, что вы все же просили товар не для себя, а для ресторанов Савельева. Таким образом, это все мошенничество, – подытожил следователь. В бизнес-планы он не верил.

– Так я просто кошелек забыл, вот и решил, что потом завезу. Делов то. А тут дело, следствие!!! Из-за ерунды шум раздули.

– Ничего себе ерунда – триста сорок пять рублей. Что же вы не предупредили Михайлова о том, что деньги потом привезете? Или вы думаете, что каждый может спокойно сидеть и ждать, а не привезут ли ему случайно деньги за товар на такую бешеную сумму?

– Ну, и мог бы подождать. Я бы привез, честное слово.

«Интересно, он придуривается или действительно искренне надеется всех убедить в своей невиновности такими дешевыми аргументами», – недоумевал Железманов. Поведение подследственного нормальным назвать было нельзя.

– Я вам не верю. Во-первых, у меня больше оснований доверять все же показаниям Михайлова. Он показывает, что вы говорили, что покупаете товар для заведений Савельева. Впрочем, можно сделать очную ставку. Во-вторых, у вас были деньги на такую дорогую сделку?

– А почему у меня не могло быть денег? – ответ опять звучит с небывалым вызовом.

– Сколько вам платит Савельев?

– В месяц двенадцать рублей пятьдесят копеек, жадина.

– Даже если бы вы отработали целый год у Савельева, то смогли бы заработать сто пятьдесят рублей. Триста сорок пять рублей – более двух лет службы. Это при том, что надо еще есть, покупать одежду. Но вы и этих двух лет не отработали, вы служите у Савельева всего пять месяцев.

– А мне отец в наследство в деревне дом оставил.

– Вы его продали? Учтите, это очень легко проверить.

– Нет пока, но собирался.

– Так откуда же деньги?

– Накопил, я немножко торговал, до того как к этому жадюге поступил.

– Чем торговали? Дровами? – следователь решил перейти к другим эпизодам.

– А что, запрещено?

– Нет, если все по закону, то не запрещено. Самое главное – товар надо реально покупателям представлять. А что вы жене портного Каплана наврали?

– Ничего я не врал! – опять начал петушиться Федор.

– Как не врали, когда вы пришли в дом Каплана и сказали Циле Каплан, что ее старший сын Абрам купил у вас дрова на сорок рублей? Она вам поверила и отдала эти сорок рублей, а когда сын пришел домой, то выяснилось, что никаких дров вы не продавали, а просто обманули бедную женщину. Вот показания и самой Цили Каплан, и ее мужа, и его сына Абрама, – опять перед подозреваемым ложатся несколько исписанных листочков бумаги.

– Да вы кому верите, господи следователь? Этим жидам? Они наговаривают на меня! – опять пошел фонтан эмоций.

– Во-первых, надо говорить не жиды, а евреи. Во-вторых, они также являются поданными Российской империи и могут рассчитывать на защиту законов нашего государства. Наши законы распространяются на всех. На вас, между прочим, тоже, в том числе и Уложение об уголовных наказаниях. А в нем не сказано, что можно людей какой-либо национальности обманывать, – в голосе следователя послышался металл.

Допрашиваемый немного остыл, поняв, что антисемитскую карту разыграть не получится, и даже опять частично признался:

– Да я хотел им дрова привезти. Потом, через два дня. Помочь же людям надо, приехали из теплых краев, к нашим зимам не привыкшие, вот и хотел заботу проявить.

– Кокунин, неужели вы серьезно думаете, что я в это поверю? – недоумение следователя уже было несколько наигранным, поскольку он успел привыкнуть к небывалой и нелогичной наглости молодого человека.

– А что же не поверить, господин следователь? Неужели два образованных человека не смогут найти общий язык?

– Так ведь не верится. Вы же не привезли эти дрова ни через два дня, ни через неделю. А долг от имени Каплана с Федорова тоже из-за любви к ближнему получили?

– Тоже. Он, Федоров то есть, деньги возьмет и не отдает. Кто голос на него может повысить, тем и отдает. А кто не повысит, тот за ним ходит.

– А Каплан просил вас об этой услуге? В смысле, просил получить долг с Федорова? Только учтите, что очную ставку с ним провести несложно, поэтому говорите правду.

– Нет, не просил, – был вынужден признать Кокунин. – Я по своей воле помочь хотел.

– В это можно было бы поверить, если бы вы в этот же день отдали деньги Каплану. А вы это не сделали. Поэтому здесь также речь идет о мошенничестве. Получается, что за короткий срок вы совершили тройное мошенничество. Доказательства против вас имеются, – следователь кивнул на стопку протоколов допросов.

– Это что же, меня в тюрьму посадят? – недоуменно приоткрыл рот Федор. До последнего он не понимал серьезности своего положения. А тут реально замаячила долгая дорога по знаменитому Владимирскому тракту в северном направлении. Допрашиваемый испугался не на шутку, но, как ни странно, помощь пришла со стороны того, которого меньше всего молодой человек ценил и уважал, – закона, который был озвучен устами Железманова.

– По закону к обвиняемым в мошенничестве обычно до суда применяются меры неуклонения от следствия, не связанные с лишением свободы, а именно: отобрание вида на жительство и подписка об обязательстве являться по вызову следователя, поручительство или залог.

Подозреваемый радостно встрепенулся, правда, следователь несколько охладил его порыв:

– Хотя я бы запер вас в камеру, чтобы новых бед не натворили, – честно признался он.

– Не надо в тюрьму, ваше благородие, – взмолился молодой человек. – Я не сбегу, честное слово.

Неожиданно у подследственного появился защитник. Савельев не сдержался, чтобы не подслушивать за дверью, и когда речь пошла о выборе меры пресечения, то неожиданно появился на пороге:

– Господин следователь, а можно его не отправлять в тюрьму?

– А вам какой интерес в этом? – не понял Петр Андреевич.

– А работать кто будет? Мне что, нового работника искать? Дурак, – последнее было обращено к Кокунину, – обещай следователю, что, если у меня работать будешь, с жалования отдашь деньги потерпевшим хотя бы частично. Господин следователь, какой от него толк, если он в камере казенный хлеб жрать будет! Да тюрьма для него – отдых! А так работать будет, частично убытки покроет.

Логика в словах Савельева была. В деле о мошенничестве желательно компенсировать обманутым имущественный ущерб, а как он его компенсирует, если будет в камере сидеть? Поэтому Петр Андреевич объявил подозреваемому, что берет с него обязательство не отлучаться от места жительства и являться по вызову следователя.

– Спасибо, господин следователь, спасибо, ваше благородие! Дай Бог вам здоровья! – кинулся благодарить Кокунин, а потом неожиданно вылез с просьбой: – Можно, я только на пару дней домой в деревню съезжу? Там в доме отца кое-какие вещи остались. Я их продам и немного денег Каплану верну и Михайлову тоже.