Михаил Кербель - Срок для адвоката

Однажды он собрал всех в математическом кабинете и с пафосом в голосе предложил:

– Ребята, поехали поступать в один город, создадим свой собственный «город Солнца». Ведь будет глупо, если мы разъедемся навсегда! Ну как? Идёт?

Не получилось. Не сложилось. И Марк тогда впервые понял, что романтика и практика – за добрую версту друг от друга.

Ещё в девятом классе Марк с ребятами «заболели», став сумасшедшими фанатами городских футбольных команд «Электрон» и «Звезда».

Как-то после одного из матчей Марк, придя домой, сел и одним духом написал эмоциональный репортаж об увиденном. Отнёс в районную газету.

И уже на следующий день читал его в свежем номере почти без сокращений. После этого он стал писать в газету регулярно и к окончанию школы сложил в зелёную картонную папку с белыми верёвочными завязками двадцать семь печатных работ. Приличный багаж для поступающего на журналистику, куда Марк и решил попробовать прорваться, будучи ещё в восьмом классе.

Улетел в прошлое выпускной вечер, и до приёмных экзаменов в университет оставался ровно месяц.

Марк с Витей Белым и ещё одним другом, Геной Маневичем, решили поступать вместе в Белорусский госуниверситет в Минске, чтобы жить в одном городе и продолжать свою давнюю дружбу.

Витя – на факультет физики (которой он никогда не увлекался), Гена – математики (которую он знал и любил), а Марк – журналистики.

Сдав на отлично русский и литературу: устно и сочинение, Марк автоматически становился студентом. Ребята – тоже, если получат пятёрки по математике и физике.

Первая же четвёрка отправила бы Марка сдавать ещё историю СССР и английский. Правда, он целых три года ходил в кружок русской литературы, а исторические книжки читал постоянно. Оставался один пробел – английский.

И тут позвонила Анна Михайловна.

– Завтра к девяти ноль-ноль у меня, с тетрадкой и ручкой.

Анна Михайловна Гордон. Чуть выше среднего роста, стройная, тонкие черты лица, высокий лоб. Умные светло-карие глаза. Благородный, чуть с горбинкой нос. Живая и в то же время сдержанная, с командным голосом повышенной громкости.

Анна Михайловна всю жизнь преподавала английский язык в их школе (жаль, что не в классе Марка), считалась одной из лучших на Украине. Но её главное достоинство – не в этом. Такого Человека Марк больше никогда в жизни не встречал.

Анна Михайловна была альтруисткой до мозга костей. Ученики всех классов, где она была классным руководителем, автоматически становились её детьми. Детьми без кавычек. Детьми, одинаково любимыми ею и одинаково любящими её.

Все знали историю одного из выпускных вечеров в их школе: уже стемнело, в разгар праздничного застолья двое пьяных идиотов пристали к парню, став избивать его на глазах у всех.

Выпускники – парни и девушки – испуганно молчали, не решаясь вступиться, – нападавшие были связаны с криминалом.

И вдруг откуда ни возьмись вихрем налетела Анна Михайловна.

С криком: «Вы что же делаете? Прекратить!» – она вклинилась между парнями, прервав избиение.

Энергия разъярённой тигрицы была столь страшной, а её авторитет столь непререкаемым, что хулиганы вмиг исчезли в темноте, будто их и не было.

И так же, как многие поколения школьников до них, Марк с друзьями оккупировали дом Анны Михайловны. Плотно и надолго. Это был… своеобразный клуб.

И вот Витя, Гена и Марк в семнадцать лет сели в грохочущий и пыхтящий чёрным дымом поезд и поползли в столицу Белоруссии город Минск.

Минск ошеломил своими невиданными просторами: широкие проспекты с отстроенными после войны зданиями, площадь Ленина, как полгорода Дубны.

Сдали документы, получили экзаменационные листы. У Марка он был номер тринадцать. Несчастливое это число будет преследовать его всю жизнь.

Первым неприятным сюрпризом стало то, что ни два года рабочего стажа, ни двадцать семь печатных работ Марка в Минском университете никакого значения не имели. Статус VIP и льготы имели только коммунисты.

Конкурс на факультет журналистики был запредельным – пятьдесят человек на место!

И вот сочинение – первый экзамен, по которому Марк просто обязан получить пятёрку, чтобы не сдавать ещё три экзамена.

Расселись в аудитории. Марк поднимает взгляд на доску, где, как всегда, написаны три темы сочинений на выбор. Сердце бьёт по барабанным перепонкам. И вдруг видит первую тему: «Ничто не забыто – никто не забыт!».

«Боже мой! Да это почти то же самое, что "Подвиги отцов – пример для нас!", с которым я в восьмом классе выиграл республиканскую олимпиаду, написав стихом! Готовое сочинение! Стоит просто переписать его. Слово в слово, запятая в запятую».

Радость неописуемая. Пульс – в норме.

И тут медленно, ядом в уши тихий дьявольский шёпот откуда-то из подсознания: «Тебе же на консультации ясно сказали: ещё ни один абитуриент, написавший сочинение стихом, не получил даже тройку. Ну напишешь. Отхватишь двойку. А потом сам же изгрызёшь себя заживо: "Что, получил? Ведь предупреждали! Самый умный?"»

Радость погасла. Скрепя сердце, Марк взял другую тему: «Катерина – луч света в тёмном царстве» по пьесе Островского «Гроза», которую в литературном кружке школы они знали чуть ли не наизусть. За два часа спокойно написал, конечно, прозой.

И в полной уверенности в законной пятёрке сдал сочинение экзаменаторам за полчаса до окончания предоставленного времени.

А через день Марк с друзьями поехали смотреть оценку Марка по сочинению.

На мраморной колонне был вывешен список. С трудом отыскав свою фамилию, он прочитал: «Хорошо».

Сердце упало. Перед ним стояли Витя и Гена, оба отстрелявшиеся на отлично, уже студенты, и смотрели с таким недоумением и жалостью, что лучше б ему не родиться.

На экзамен по русскому шёл спокойным и уверенным. На вопросы по литературе отвечал практически одними цитатами, что в то время считалось высшим пилотажем. По билету никаких претензий. И вдруг:

– Марк Захарович, вы приехали к нам с Украины. Почему в Белоруссию? У вас в Киевском и Львовском университетах такие же факультеты журналистики. Вы знаете, что у нас надо будет изучать белорусский язык?

– Я знаю русский, знаю украинский, с удовольствием выучу белорусский.

– Сначала все так говорят. А потом получают диплом и уезжают на родину. Где родился Адам Мицкевич?

– Простите, но ведь это польский поэт! В программе по русской литературе о нём ни слова.

– Да, но если бы вы окончили белорусскую школу вы бы знали, что родился он на территории нынешней Белоруссии, чем мы все и гордимся. К сожалению, больше четвёрки вы не заслуживаете.

– Подождите! Задайте мне ещё вопросы, любые вопросы по русской литературе. Пожалуйста!