Надя Владова - Тук-тук. Кто там?

Два, в общем-то, благополучных года. Вечером Лена по скайпу рассказала о происшествии мужу Ивану, и эта новость его испугала и расстроила. Ему и так сейчас несладко. Ваниной маме выделили областную квоту, очередь уже подошла, чтобы сделать жизненно необходимую операцию на сердце. Все волнуются очень. Иван как минимум неделю пробудет дома, возможно, больше, потому что предугадать ход операции и последующей реабилитации невозможно, поэтому сын вместе с отцом и старшей сестрой будут денно и нощно готовы ко всему, в том числе дежурствам и тратам. И теперь он, сидя в далёком сибирском посёлке, которого и на карте-то не сыщешь, переживает сразу по нескольким поводам. Хотя держится молодцом. Резюме по истечении получасового разговора получилось эмоционально тёплым:

– Ленк, ты не переживай, прорвёмся! Если побаливает что, то в больницу сразу, поняла? «Знаю я тебя, – с улыбкой говорил он, – беспечную стрекозулю!»

– Ванечка, целую, целую и ещё сто раз целую! – в ответ проворковала жена, – вы там держИтесь, всё будет хорошо! Дай вам Бог!

Но ночью она спала плохо. В кошмарном сне по стенам бегали тени и эти бегающие тени как будто узнаваемы, и толкали друг друга, и раздавался жуткий хохот. Лена знала, что нужно бежать и бежать, что скоро замаячит свет. И он как будто забрезжил в виде лунной дорожки на море. А потом вместо луны парусник и хлоп! – развалился на части.

Проснулась Лена резко для самой себя. «Нужно купить успокоительное», – подумала девушка. А ближе к обеду, безо всякой боли наступили критические дни. Неужели беременности не было? Лена в тридцатый раз прокручивала в голове симптомы, но пришла к мнению, что скорее «нет», чем «да». Записалась к врачу.

Первая майская гроза громыхала полночи, озаряя небо яркими вспышками и пугая громкими раскатами. Ей вторя, обрушился проливной дождь, но, в то же время, как будто и не ливень. Ритмичный, словно убаюкивающий и оттого приятный. Лара лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок и вслушивалась, вслушивалась в природную канонаду. Вдыхала полной грудью свежие порывы ветра из окна и не могла надышаться. В этот миг ей было всё равно до всех и ещё больше хотелось другой жизни, сельской, простой, до умопомрачения незатейливой. Как в детстве и юности…

Последние лет пять Лариса Павловна, или Лара, как обращались к ней в близком окружении, испытывала смешанные чувства, противоречивые и контрастные. От чуть ли не эйфории от собственных жизненных достижений, до откровенной печали. Поводов для огорчений в жизни не было, хотя её сын, её любимый сын Павлуша стал жертвой ДТП. Но с момента страшной потери прошло уже десять лет, и убитая горем мать немного оправилась. Только появился с тех пор ритуал: вставая утром с кровати или ложась в неё, перед сном Лара гладила и целовала фотографию сына, стоящую на прикроватном столике. «Слава Богу, есть у меня Леночка, моя наивная дурёха, лапуля», – почти всегда в этот момент она вспоминала дочь и улыбалась при мысли о ней.

Панические атаки, учащённое сердцебиение, приливы жара, гипертония… «А что Вы хотите, Ларочка, симптоматика свойственна женщинам Вашего возраста, Его Величество климакс ломится в дверь», – в свойственной ему манере высказался на последнем приёме гинеколог Райтнович. Ему вторит и терапевт, вынося свои «вердикты». Но, по мнению самой Ларисы, проблема у неё иная и тут нужен врач иного профиля. Только вот к нему, к психологу или к кому там ходят, психиатру Лариса сходить не решается. Сразу пойдут ненужные разговоры в ближнем окружении, кривотолки по городу. А вот помощь специалиста не помешала бы.

Лариса тяжело вздохнула, медленно встала с кровати и облокотилась на стену у окна, чтобы надышаться у открытой форточки, потому как цельную створку открывать было боязно. Тревожно отчего-то. Какая-то грусть всё чаще одолевала, и становилось порой тяжело дышать, и хотелось куда-то бежать, бежать… То просто так наворачивались слёзы, переходящие в рыдания. Да, бывало и такое! От этой мысли Лариса, как ей показалось, громко вздохнула, и оттого огляделась. Всё нормально, Юрий спит. «Однозначно, это называется депрессией, нужно с этим что-то делать, какие-то антидепрессанты покупать, – размышляла Лариса, – но без рецепта тут как обойдешься?»

Она вновь посмотрела на спящего Юрия и её мысли потекли в другое русло. Юрий, с которым она живёт десять лет, и который младше её на шесть лет, отдалился. Она одинока. И ребёнок, о котором он якобы мечтает, вовсе ему не нужен. Это так, разговоры для отвода глаз. Лара закрыла глаза, втянула полной грудью свежего воздуха и окунулась в воспоминания. Как будто вчера это было. Поджарый, хорошо сложённый смуглый молдаванин с голубыми глазами. Когда-то он в составе бригады приехал шабашить на стройку, да так и остался в здешнем краю. С Ларисой его свёл обычный житейский случай, – Юру она нашла по объявлению в газете, чтобы сделать ремонт в квартире. Так и сдружились. Потом он стал вхож в семью как слесарь, автомеханик и, наконец, личный таксист, «подбросить» по звонку. На родине у Юры осталось двое детей, с которыми он иногда созванивался и ещё реже присылал им деньги. А с Ларисой они сошлись окончательно после совместного празднования Нового года. Лариса с закрытыми глазами вспоминала каждую деталь их новогоднего сюжета, вот он подошёл, вот так обнял, а потом… Это был особенный праздник, с живыми чувствами и эмоциями.

И дальше они жили хорошо или, может, так казалось?..

С годами его сдержанность и покладистость начинают больше пугать, нежели радовать: что у человека на уме? Где он втихомолку пропадает? Если и зарабатывает, то, где они, его деньги? Живёт-то большей частью за Ларисин счёт. Подчиненные шепчутся за спиной… Иногда проскальзывают намёки о похождениях Юры. Лара поморщилась при воспоминании о том, как буквально пару дней назад медсестра Марина обмолвилась: «И когда ваш Юрий работать успевает, всё время Вас тут караулит, такой уж внимательный», – и, хихикнув, выскользнула в дверь. Потому как змеищи (Лариса поморщилась) именно выскальзывают, а не выходят.

…Но в эту первую майскую грозу Юрий, как всегда, спал рядом. Рядом с ним, наконец, уснула и хозяйка квартиры.

– Ну, давай в Крым, неважно, что выберешь, ну даваааай, – канючила Леночка в беседе с мужем, – Ирка съездили, говорят, здорово и недорого. Но мы проживать будем в отеле! Покруче отдых, чем эти копейки экономить по шарашкам.

– Угу, – прожёвывая кусок пиццы вторил Леночке муж Иван, – уж если отдыхать, то как следует.

Разговор об отдыхе состоялся за обедом в торговом центре. Молодая чета тут обедала в будни, потому что Иван работает менеджером по продажам в здешнем салоне мебели, а Леночка является хозяйкой небольшого ателье в арендованном всего за пять тысяч рублей хорошем помещении. Крупный торговый центр принадлежит главе города, разумеется, негласно, поэтому дочери подруги семьи мэра Ларе уступили небольшое помещение почти даром. Леночка по профессии закройщица и художник-модельер, потому что с детства грезила прославиться как великий кутюрье. Поэтому всю технологию шитья понимала, однако, сама не шила. Дела шли средне, – посетители больше не шить приходили, а подшивать, пришивать, ушивать… Но на жизнь всё равно жаловаться было грех: крупные траты и покупки этой семье не грозили. До свадьбы мама помогла купить Лене неплохой автомобиль, а на свадьбу подарила ей двухкомнатную квартиру в престижном жилищном комплексе. Лет пять заботливая родительница максимально вкладывала средства в это жильё. Сама же жила в муниципальной квартире бывшей, давно умершей свекрови, где был прописан наряду с Ларой её бывший муж Яков, отец Павла и Леночки. Разошлись давно, Яков жил в деревне, за квартиру коммунальные услуги не оплачивал. Но иногда, то слегка пьяный, то с похмелья, в родные стены наведывался. Речь заводил о приватизации, о которой Лара и слышать не хотела. Ведь Яков был повторно женат, имел сына, а потому потенциальных наследников и последующего дележа квартиры ей очень не хотелось.