Морис Дантек - Красная сирена

Хорошо. Теперь Хьюго яснее представлял себе психологию собеседника.

– Твои функции?

– Безопасность дома в Амстердаме и…

– Это ты мне уже говорил. Меня интересуют кассеты. Чем ты занимался во всей этой истории с кассетами?

– Так… В мои функции по обеспечению безо­пасности входило наблюдение за тем, чтобы с «особой» продукцией мадам Кристенсен все шло гладко.

– Что это значит?

– Главное, чтобы Маркенс хорошо делал свое дело.

– О чем ты? Кеслер колебался.

– Повторяю: объясни толком! Кеслер выдохнул:

– Чтобы все тела исчезали…

Хьюго смотрел на него, все еще не понимая:

– Тела?

Растерянное молчание.

– Я буду отрицать, что говорил с вами об этом, понятно?

– Я просто хочу все выяснить, а потом делай что хочешь.

– Ладно… Маркенс и еще несколько человек за­нимались уборкой тел… после съемок фильмов. Это я нанял Маркенса и еще двух или трех ребят, они занимались безопасностью студии, а потом все подчищали.

Хьюго смотрел на стоявшего перед ним челове­ка и никак не реагировал. Происходящее казалось ему сценой из скверного кино.

– Позволь уточнить. Ты мне говоришь, что Ева Кристенсен регулярно снимала такие фильмы, а ты руководил командой, которая убирала тела, я правильно понял?

Лицо Кеслера исказила непонятная гримаса. Он молча кивнул.

«Ублюдок», – подумал Хьюго. Так и есть, в кон­це двадцатого века на свет появился гибрид голли­вудского менеджмента и администрации нацист­ских концлагерей смерти. Его это даже не удивляет, отметил он про себя, чувствуя горечь во рту и резь в желудке.

Теперь надо идти до конца, как в той маленькой боснийской деревушке, когда он спустился в под­вал.

– Сколько было фильмов, хотя бы приблизи­тельно?

Очень длинная пауза, нарушаемая шумом вет­ра и шелестом ветвей. Человечный и одновременно трагичный контрапункт.

– Точно не знаю, все-таки это была не совсем моя епархия…

«Не совсем, – повторил про себя Хьюго. – Нет, конечно, каждый из вас отвечал за один маленький винтик машины. Техника разделения ответствен­ности, восходящая к Эйхману, но в современной версии».

– Сколько?

Вопрос прозвучал как выстрел.

– Не знаю… Один или два в месяц…

– И в течение какого времени?

– В таком темпе – примерно года полтора… О боже!

– Сколько трупов в фильме, в среднем? Хьюго казалось, что звук его голоса идет из колбы с жидким гелием.

–Что?

– Сколько мертвых тел вы убирали после каж­дой съемки?

Жидкий гелий вот-вот растечется…

– Сколько?

– Три, четыре, пять – точно не знаю… При­мерно…

Хьюго быстро подсчитал в уме. Небольшой ре­корд, совершенно невероятный.

– Как это происходило? Как вы находили деву­шек?

– Не знаю. За это отвечали другие люди.

– Кто?

– Насколько я знаю, Сорван. И какой-то врач. Куча народу, у них была целая команда. Съемки проводили в Голландии…

– Где именно?

– Не знаю… Все было…

– Разграничено, да, я понял.

Хьюго запоминал сведения, как живой ком­пьютер.

Судя по всему, Пинту кое-что понимал по-гол­ландски: его жизнерадостное лицо изменилось – бледный, с заострившимися чертами лица и сжа­тыми губами, он рассматривал Кеслера с видом че­ловека, заметившего ядовитого паука, которого следует как можно скорее раздавить.

Хьюго ощущал, как в нем постепенно нараста­ет какое-то новое чувство.

Он остановил запись.

Презрительным жестом бросил к ногам челове­ка с серыми глазами пару наручников.

Пинту сразу понял, что происходит, и спокойно навел ружье на Кеслера.

– Приходится констатировать изменение си­туации, так что наденьте наручники.

Кеслер переводил взгляд с одного на другого, взвешивая шансы на побег.

Близки к нулю, да еще с бандой старых друж­ков и полицейских со всей Португалии на хвосте – это понятно сразу.

Он просто спросил:

– Что значит «изменение ситуации»?

– Надень наручники, я должен подумать. Хьюго навел на него «ругер». Следует быть предельно осторожным.

По другую сторону от машины Пинту превос­ходно играл свою роль, целясь Кеслеру в щеку.

Тот медленно нагнулся и поднял блестящие на­ручники.

Когда его руки оказались скованными за спи­ной, Хьюго открыл багажник.

Кеслер холодно посмотрел на поднимающуюся металлическую крышку и сплюнул на землю:

– Играешь не по правилам, парень.

– Согласен. Но я вынужден так поступать… Перед тем как захлопнуть багажник, Хьюго на мгновение задержал на нем взгляд на Кеслере;

– Я пытаюсь разрешить твою ситуацию наи­лучшим образом. Поверь, это не так-то просто.

Он хотел сказать, что мог бы сразу сдать его по­лиции без малейших угрызений совести, а может, и по-ирландски, с пулей в колене.

Немного недоезжая Фару, возле пляжа, он на­шел телефонную будку. Набрал привычную после­довательность цифр, подождал, пока Анита не от­ветила.

– Привет. Хьюго. Так, Кеслер сообщил мне весьма занятную информацию. Вы записываете?

Он не стал дожидаться ответа.

– У Вондта, того типа, который руководил похи­щением Алисы в Португалии, вчера вечером было свидание на мысе Сагриш. Что вы об этом думаете?

Долгое молчание. Потом издалека донеслось слабое «бог мой!».

– С другой стороны, Кеслер описал мне в об­щих чертах деятельность нашей мадам К. В сло­жившихся обстоятельствах будет лучше, если я передам вам его лично…

– То есть?

– Слушайте, мне осточертела роль посредни­ка, я представляю себе его биографию, и все это мне не нравится, понятно?

– Вы… Что вы узнали о Кеслере? Хьюго вздохнул. Дама неисправима.

– Он работал в полицейских и армейских спец­подразделениях в Южной Африке. Выслеживал боевиков АНС в лесах и городах, понимаете?

– Да.

Скрип ручки по бумаге.

– Так… Это позволяет нам понять, что общего у Сорвана, Вондта и Кеслера – все они бывшие по­лицейские. Наверное, это один из принципов, по которым мать Алисы набирала персонал?

– Согласен.

– Хорошо, теперь давайте начистоту: этот тип мне мешает. Мне пора ехать на поиски Тревиса, в то место, о котором я вам говорил вчера вечером… Предлагаю вам вот что. Ваша рука зажила, и вы сможете проехать пятнадцать километров. Берите с собой Алису, и назначим встречу на границе в Вила-Реал, на набережной. Вы отдаете мне Алису, я вам отдаю Кеслера. Вы его допрашиваете, делае­те, что захотите, а мы с Пинту едем искать Тревиса, находим и вручаем ему Алису…

Еще одна длинная пауза.

– Послушайте, давайте сделаем, как я предла­гаю. Если мадам К. еще дееспособна, она по-преж­нему будет выслеживать Тревиса и Алису… Время поджимает. Нам надо закрыть это дело в течение дня… Делайте, как я сказал, не спорьте хотя бы раз в жизни.

Молчание, вздох.

– Ладно, я считаю, что это глупо и опасно, но все сделаю, как вы сказали, сама не знаю почему… где именно на набережной?