Бернард Задунайский - Внуки лейтенанта Шмидта

Политический шабаш открыл симпатичный, а поэтому и неответственный шоумен телевизионной наружности, который на русском и эстонском языках приветствовал приход музыкальной весны. Дальнейшее развитие конферансье этой темы вызвало замешательство в рядах комсомольцев в серых костюмах, а звеньевые, переглядываясь, привстали со своих мест. Но услышав аплодисменты первых лиц и овации свиты, все успокоились и приготовились.

Открывшая фестиваль группа, ни с того ни с сего, вдруг заиграла в стиле «fusion», который тут называли американским «джаз-роком». Майкл застыл с отвисшей челюстью среди таких же онемевших канадцев. Хотелось бы знать, что чувствует русский турист на концерте пляшущих вприсядку негров балалаечников.

Холодные прибалты, конечно, засушили негритянский «фанк» при исполнении стандартов новомодного стиля от Хэнкока, Стэнли Кларка и Билли Кобэма. Все канадцы испытывали глубокий культурный шок: ведь «железный занавес» оказался-таки дырявым! Кто-то даже вспомнил историческую встречу наших отцов на Эльбе.

Выступившие следом группы из Таллина и Риги, выдали оригинальные версии «тяжёлого» и арт-рока, дерзко замахнувшись на творчество гитарных гениев Блэкмора и Фриппа.

Коллеги Шермана оказались в щекотливом положении: писать о Советах в восторженных тонах на Западе не принято, да и бесполезно – никто не напечатает. Но и хаять услышанное, рука не поднималась.

Ближе к концу первого отделения фестиваля в зале началось оживление: ждали тогда ещё совсем неизвестную группу «машинистов» из Белокаменной.

Прибалты изо всех сил старались удивить гостей и утереть нос москвичам, афишируя свою близость к Западу. Те же отвечали на происки провинциалов с характерным апломбом и столичным шиком.

В перерыве на сцене поднялась стена самопальных колонок «Marshall». И под завистливыми взглядами местных музыкантов торжественно вынесли оригинальную гитару «Fender Stratocaster». Московские техники установили в зале невиданный здесь 24-х канальный пульт «Soundcraft», а профессиональный звукорежиссёр, с видом мэтра, колдовал над полем кнопок. Эту процедуру называли ёмко – «sound check», a по-русски – «ставить звук».

И вот «Time Machine» на сцене! С первых же блюзовых аккордов «машинисты» зацепили публику, и атмосфера в зале уже походила на настоящий рок-концерт.

Тяжёлая волна привычных Шерману гитарных риффов с дисторшн и «педальным» тоном накрыла зал с головой. И хотя гитарист временами ненавязчиво цитировал своих коллег из супергрупп «Pink Floyd» и «Led Zeppelin», это был оригинальный русский рок. Который пробивался сквозь дырявый асфальт комсомольской песни. Мощная энергетика группы раскачала бетонные балки, а бурлящий поток «хард-н-хэви» хлынул со сцены, разметав ряды кресел.

Последние песни на «бис» весь зал пел стоя! Этот тысячный хор пробудил к жизни даже товарищей с красными галстуками, которые обменялись многозначительными взглядами: «москвичи за это ответят!»

Пронзительная лирика группы, навеянная серебряным веком, пьянила ароматом свободы. Назвать этот русский бард-рок «комсомольской песней» могли только критики с очень богатым воображением. Дальнейший ход событий показал: их в этом зале хватало!

Один из горячих поклонников группы, металлург по образованию, обобщил всё происходящее на фестивале разгромным материалом в центральной газете:

«Вызывающе безвкусно одетые волосатики громогласно предъявили нам бездарные однодневки, тупо копирующие самые низкопробные поделки западных ремесленников».

Похожий отчёт о концерте, только другими словами, лёг на стол начальнику Пятого отдела республиканского КГБ:

«Концерт группы характеризует вульгарно-буйное поведение на сцене, сценическая одежда с изображением американского флага, громкие декларации о свободе творчества за океаном».

Лучшей рекламы для музыканта в Советском Союзе и быть не могло. Написанное означало наивысшее признание, а при наличии пластинок гарантировало миллионные тиражи, за которые музыкантам могли заплатить целых 200 рублей. Страна привыкла читать, писать и считать между строк.

Тех, кого не сажали сразу после подобной «заказухи», привлекали позже за «левые» концерты. И тунеядство!

Шерман активно начал операцию внедрения в гостинице и теперь весело подпрыгивал у сцены вместе с Леночкой, висящей у него на плече. Лора, тем временем, незаметно выскользнула в фойе, где остановила для интервью лидера эстонских музыкантов.

Связник топтался у входа в буфет и собирался заложить в тайник кассету с инструкциями по контактам. Но газетчицу повсюду провожали заинтересованные взгляды советских коллег, и посылку удалось перехватить только в сутолоке затемнённого холла.

***

Накануне утром в I корпусе таллинской Лубянки проходил инструктаж участников операции. Седеющий полковник из Первого Главного Управления бодро начал:

– В центральном аппарате есть мнение: надо активизировать работу с молодёжными движениями неформального толка и полностью взять их под контроль. Эксперимент, от которого зависит ваше будущее, проводится только в Эстонии. Мы уже отпустили гайки, а в такой маленькой республике процессы развиваются быстро. Будем отслеживать поведение творческой интеллигенции и реакцию наших западных оппонентов. Особое внимание молодым писателям, музыкантам и этим… как их? Диск-жокеям.

Комитетчик громко прочистил горло: – На фестиваль прибыли канадские и шведские журналисты, будут клеветать. Среди них и парочка наших фигурантов. Ориентировку все получили: это молодые американцы, видимо, прошли специальную подготовку. Поэтому аккуратно отслеживать все их контакты! Наверняка, эти двое выйдут здесь на свою агентуру. Не забывайте: канадцев ведут трое наших!

Московский полковник закончил вводную и передал эстафету совершенно поседевшему майору из Таллина:

– Завтра концерт, а потом дискотека, поэтому работаем ненавязчиво и без суеты. Форма одежды народная: джинсы, вельвет и никаких галстуков. Танцы и алкоголь в пределах нормы, наши гейши будут на месте. Главное, пресекать возможные провокации и отсекать от фигурантов фарцу и валютчиков. У меня всё!

Последним докладывал совсем молодой офицер Пятого отдела. Уже в народном костюме из потёртого денима:

– Мы ведём системную работу с контингентом, в среду введены агенты влияния. Внутри групп работают матёрые информаторы. Сейчас отслеживаем парочку крупных фигур, где просматривается полный набор: валютные операции, контрабанда и связь с иностранцами.