Клэр Макинтош - Я тебя вижу

– Джас прав, мам. – Кэти снова смотрит на объявление. – Она немножко похожа на тебя, но многие люди на кого-то похожи. У меня на работе есть девушка – вылитая Адель.

– Ну, наверное.

Я бросаю последний взгляд на страницу. Женщина на фотографии не смотрит прямо в камеру, и разрешение у снимка ужасное. Удивительно, как его вообще решили использовать в рекламе. Я протягиваю газету Кэти.

– Милая, сунь ее в мусорное ведро, когда пойдешь за ужином для остальных.

– Мои ногти! – возмущается она.

– Мои ноги, – парирую я.

– Я принесу. – Джастин переставляет свою тарелку на кофейный столик и встает. Мы с Саймоном обмениваемся удивленными взглядами, а сын закатывает глаза: – Что? Можно подумать, я никогда не помогал по дому.

Саймон коротко ухмыляется:

– Это о чем сейчас речь?

– Да пошел ты, Саймон. Сам иди за своей едой.

– Прекратите оба, – рявкаю я. – Господи, иногда трудно понять: кто ребенок, а кто родитель.

– В том-то и дело, что он мне не… – начинает Джастин, но замолкает, увидев выражение моего лица.

Мы ужинаем перед телевизором и препираемся из-за пульта. Я ловлю взгляд Саймона. Он подмигивает мне: интимный момент среди хаоса жизни с двумя взрослыми детьми.

Когда на тарелках остаются лишь блестящие пятна масла, Кэти надевает пальто.

– Ты собралась уходить? – произношу я. – Уже девять часов.

Она испепеляет меня взглядом.

– Это же вечер пятницы, мам.

– И куда ты направляешься?

– В центр. – Она замечает выражение моего лица. – Я поеду с Софией. На такси. Никакой разницы с возвращением после поздней смены.

Мне хочется сказать Кэти, что разница все-таки есть. Что черная юбка и белый топ, которые носят официантки на ее работе, не настолько вызывающие, как облегающее платье, надетое на ней сейчас. Что собранные в хвост светлые волосы делают ее лицо юным и невинным, а взъерошенная прическа придает ей излишнюю сексуальность. Что на ней слишком много косметики. Что каблуки слишком высокие, а ногти слишком красные.

Но я, разумеется, ничего не говорю. Мне самой когда-то было девятнадцать, и я достаточно долго была мамой, чтобы понимать, когда свои мысли лучше оставить при себе.

– Хорошо вам провести вечер. – И, не удержавшись, добавляю: – Будьте осторожны. Держитесь вместе. И много не пейте.

Кэти целует меня в лоб, а затем оборачивается к Саймону.

– Пообщайтесь наедине, ладно? – Она кивает в мою сторону, а затем улыбается, подмигивает мне, выходит за дверь и кричит уже из холла: – Ведите себя хорошо. А если не можете хорошо, то хотя бы осторожно!

– Беспокоюсь о ней, – произношу я, когда Кэти уходит. – Ничего не могу поделать.

– Знаю, но у нее есть голова на плечах. – Саймон сжимает мое колено. – Вся в маму. – Он смотрит на Джастина, который развалился на диване и уткнулся в телефон. – А ты никуда не собираешься?

– На мели, – отвечает тот, не отрывая взгляда от крошечного экрана.

Я вижу белые и голубые квадратики сообщений, но текст слишком мелкий, чтобы прочесть с моего места. Между спортивными штанами и толстовкой сына торчит полоска красных боксеров, капюшон поднят, хотя Джастин не на улице.

– Разве Мелисса не по пятницам тебе платит?

– Она сказала, что занесет деньги на выходных.

Джастин приступил к работе в кафе в начале лета, когда я уже потеряла надежду на то, что он найдет себе какое-нибудь место. У него была пара собеседований – в музыкальном магазине и в обувном, – но едва всплывала история про его судимость за мелкую кражу, все заканчивалось.

– Это можно понять, – говорил мне тогда Саймон. – Ни один наниматель не захочет рисковать и брать на работу человека, который способен запустить руку в кассу.

– Ему было четырнадцать! – вступалась я за сына. – Его родители развелись, а ему самому пришлось сменить школу. Едва ли похоже на портрет закоренелого преступника.

– И тем не менее.

Я оставила эти разговоры. Не хотелось спорить с Саймоном. По бумагам Джастин числился безработным, но если бы вы его знали… Пришлось пойти на поклон к Мелиссе.

– Доставка, – предположила я. – Раздача флаеров. Что угодно.

Джастин никогда не был прилежным. Не любил читать, в отличие от других детей подготовительного класса. До восьми лет даже алфавита не знал. Со временем заставлять его ходить в школу становилось все труднее – подземные переходы и торговые центры привлекали Джастина сильнее, чем уроки. Он окончил школу с аттестатом, в котором был только курс программирования, и предупреждением за кражу в магазине. К тому времени учителя уже поняли, что у него дислексия, но было слишком поздно что-то предпринимать.

Мелисса задумчиво смотрела на меня. Я даже подумала, что переступила границу и поставила ее в неловкое положение.

– Пусть работает в кафе.

Мне было слов не найти. Простого «спасибо» казалось недостаточно.

– За минимальную плату, – поспешно добавила она, – и с испытательным сроком. С понедельника по пятницу, поочередно ранние и поздние смены. Иногда будет прикрывать меня в выходные.

– Я твоя должница.

Мелисса отмахнулась:

– А для чего еще нужны друзья?

– Раз уж у тебя теперь есть работа, может быть, начнешь платить маме за жилье? – произносит Саймон.

Я пронзаю его взглядом. Саймон никогда не вмешивался в воспитание. Нам даже обсуждать это пришлось – когда я встретила Саймона, Джастину уже исполнилось восемнадцать, а Кэти четырнадцать. Они были почти взрослыми, пусть иногда и вели себя иначе. Им не нужен был новый папа, и, к счастью, Саймон никогда не пытался таковым стать.

– Ты же не просишь арендную плату с Кэти.

– Она младше. Тебе двадцать два, Джастин, ты уже достаточно взрослый, чтобы рассчитывать на самого себя.

Джастин взмахивает ногами и встает одним плавным движением.

– А ты оборзел. Может, сначала сам заплатишь за жилье, а потом начнешь мне указывать?

Как же я это ненавижу. Два моих любимых мужчины готовы вцепиться друг другу в глотки.

– Джастин, не говори с Саймоном в подобном тоне. – Я неосознанно выбираю сторону, но едва слова срываются с губ, вижу взгляд Джастина. Я словно предала его. – Он всего лишь предложил. А я ничего у тебя не прошу.

И не попрошу. Плевать, если люди сочтут это мягкотелостью. Буду стоять на своем. Я могла бы брать с Джастина символическую плату за жилье и еду, но даже так у него почти ничего не оставалось бы. И как ему жить? Не говоря о том, как ему откладывать что-то на будущее. Я была моложе Кэти, когда ушла из дома, не имея ничего, кроме чемоданчика с одеждой, беременности и звенящих в ушах упреков моих разочарованных родителей. Для своих детей я хочу большего.

Саймон не дает ссоре улечься.

– Ты ищешь работу? Кафе – это прекрасно, но если хочешь купить машину, обзавестись собственным домом, то тебе придется зарабатывать больше, чем может платить Мелисса.