Сергей Че - Deflor

К окраине города толпа отстала. Мотоцикл завернул к скопищу собранных из профнастила времянок, стоящих в тени пальмовой рощи, и остановился.

Несколько рук подхватило Алину и поволокли под навес, по дороге комментируя ее достоинства.

– Красотка!

– Блондиночка.

– Такая белая!

– А жопа? Посмотрите какая жопа!

– Роскошная жопа.

– Да сдерите вы с нее тряпки! Дайте на сиськи посмотреть!

– Нет, ну почему она такая белая?!

Что за дыра, отрешенно подумала Алина. Они что, белых людей никогда не видели? Телевизоров нету?

Ее привязали к толстенному столбу в лучших традициях людоедских племен из приключенческих романов. Руки были вздернуты вверх и уже начинали затекать.

Какой-то беззубый парень подскочил к ней и, радостно улыбаясь, попробовал расстегнуть блузку. Не справился и просто рванул ее в стороны. Посыпались пуговицы.

– Ша, пацанчик, – раздался спокойный голос. – Отойди подальше. Мы не будем обижать нашу гостью. Она уже и так напугана.

Пацанчик отскочил.

Давешний заросший до глаз детина в майке сеточкой подошел ближе, с удовольствием разглядывая добычу.

– Хороший товар. Сладкий. Молодцы.

– Шеф, – сунулся к нему мелкий парень в трусах и шлепанцах. – А когда мы ее трахнем?

Шеф улыбнулся.

– Увы, дружок. Ты – никогда. Да и я тоже. Слушайте все сюда! – крикнул он. С десяток оборванцев подняли головы. – Если кто-нибудь окажется настолько туп, что засунет свой писюн в ее сладкую дырку, стоимость этой дырки тут же упадет. В разы. А это значит, что дурак будет должен. Всей коммуне. Много. Так что его самого придется продать. На органы. Всем понятно?

Все угрюмо забубнили в том смысле, что да, шеф, понятно.

Ну слава богу, подумала Алина, кажется, моей дырке ничто не грозит. Остается вопрос, что грозит мне.

Заросший детина щелчком пальцев подозвал толстого мужика с допотопной мыльницей наперевес.

– Сделай с десяток снимков и разошли нашим контрагентам. Особенно тем, кто по всяким эмиратам да халифатам. Можешь на закрытые аукционы сунуться, если пропустят.

Мужик, кряхтя, принялся за работу. Снимал издалека, вблизи, сбоку, снизу, отдельно лицо, отдельно ноги. Залез объективом в вырез разорванной блузки, видимо, разглядев интересный ракурс. Потом сказал «Гут!» почему-то по-немецки и показал большой палец. Алина в ответ состроила злобную мину.

Какой-то дряхлый старик подковылял к детине, опираясь на палку. Мельком глянул на Алину. Сказал тихо:

– Хочу совет дать, шеф.

– Ну?

– Прикрыть бы ее надо. А то ведь в глаза бросается. Соблазняет. Представляешь, даже у меня зашевелилось. Сорок лет не шевелилось, а тут поди ж ты. А теперь представь, что у других, которые на нее смотрят. У них и так мозгов нет, а тут такое. Угрозы могут и не подействовать.

Детина почесал волосню на подбородке.

– Дельно.

Щелкнул пальцами.

Откуда-то приволокли грязное покрывало и накинули Алине на голову, скрыв ее полностью от взглядов с ног до макушки.

Это оказалось полезным обоюдно. Алине тоже не улыбалось смотреть на пускающих слюни оборванцев. Теперь она стояла в полутьме, как в одиночестве, слушала звуки лагеря, болтовню, треньканье банджо, звяканье посуды. И не заметила, как заснула.

Проснулась она от того, что кто-то сдернул с нее покрывало.

Был уже вечер. В полутьме перед ней улыбался беззубый пацанчик и лапал ее за ляжки.

– Органы, – пробормотал он. – Да плевать мне на органы. У меня их много. А такое раз в жизни попадается.

Рядом на земле виднелись чьи-то волосатые ноги в шлепанцах. Видимо, пацанчик вырубил охранника и решил идти до конца.

От ляжек он постепенно перешел к заднице, ухватился за пояс юбки и сдернул ее вниз вместе с трусами.

Алина забилась в его худых лапках и замычала.

Пацанчику было плевать на ее недовольство, он занимался своими интересными делами. Поэтому не заметил, как из-за угла к нему протянулась чья-то рука и резко ударила по шее.

Пацанчик обвалился на землю тряпичной куклой.

– Тихо, – прошептал в ухо знакомый голос. – Стойте спокойно. Я вас вытащу.

Молодой охранник Авалона Гарта вынул кляп, споро перерезал веревки, подхватил сползшую по столбу Алину под руки и повел было прочь, но та запуталась в собственном спущенном до колен белье и чуть не упала.

– Черт! – прошипел он. – Девушка! Ну разве так можно? Юбку хотя бы наденьте!

– Не могу. Руки затекли.

Руки у нее и впрямь были как ватные палочки.

– Проклятье.

Он опустился перед ней на колени и, целомудренно воротя в сторону нос, сперва наощупь натянул на нее трусы, потом юбку.

– Все! Пошли! Быстро! Хозяин сказал ждать не будет.

Хозяин и не ждал.

Охранник заглушил угнанный тук-тук и принялся бегать по пустому пирсу в поисках хоть какой-нибудь лодки. Все они были с заблокированным управлением и снятыми моторами.

– И что будем делать? – жалобно спросила Алина, кутаясь в позаимствованное одеяло.

– Баргас обещал продержать корабль у рифа недалеко отсюда. Нам сейчас главное туда добраться.

Вдалеке послышались какие-то вопли.

Охранник обернулся.

– Кажется это по нашу душу. Обнаружили, что вы пропали, – он подскочил к первой попавшейся лодке. – Прыгай. Нет времени выбирать.

Лодка была узкая и неудобная, с балансиром, вынесенным в бок на трех корявых шестах.

Алина легла на дно, вцепившись в неровности.

Охранник оттолкнулся от пирса веслом и принялся орудовать им, набирая скорость.

Сзади крики стали громче. Наконец, к берегу выбежала толпа с палками и битами. Самые резвые стали с разбегу прыгать по лодкам.

– Они нас догонят! – в панике заявила Алина и снова прижалась к доскам.

– Разве что пешком по дну. Я продырявил все лодки, до которых смог дотянуться.

И точно. Резвые выпрыгивали обратно на берег, а их лодки, булькая, исчезали в воде. В погоню смогли выйти только две, но они были далеко, а у охранника был автомат.

Лодка быстро резала тихие волны, уходя в плотную туманную взвесь, стоящую над водой.

– Я так и не узнала, как вас зовут, – тихо сказала Алина, – вы мне уже помогали, а теперь вот жизнь спасли. Или, не знаю, честь.

Охранник хмыкнул, услышав про честь.

– Девушка, нам нет смысла представляться друг другу. Мы просто делаем свою работу. Моя работа – охранять людей и временами их вытаскивать из неприятностей. А ваша работа… ваша работа подразумевает, что изнасилование – это всего лишь случай на работе. Производственная травма. То есть ваша честь, это как палец у столяра, по которому он постоянно молотком попадает. Расходный материал на каждый день.

– Ну, знаете, что! – возмутилась она. – Вас кто-то ввел в заблуждение. Мы не шлюхи.

– Да? А кто же вы? Как назвать девушку, которая продала свою девственность миллиардеру? Монашкой? Или достойной барышней? Девственность – это единственное, что вас отличает от миллионов шлюх и бесплатных давалок, которые перед каждым столбом ноги раздвигают. Ее беречь надо. И дарить любимому человеку. А не продавать миллиардерам.