Марианна Соломей - Банши

Безумна до того любовь моя,

Что зла в тебе не замечаю я.

Уильям Шекспир

Чем безупречнее человек снаружи – тем больше демонов у него внутри.

Мне всегда было интересно наблюдать за ней. Она притягивала взгляды, словно магнит. Впервые я познакомилась с Агнией в десятом классе. Вернее просто увидела ее, узнала имя, а она о моем существовании, скорее всего, даже не задумывалась. Какая-то девчонка с параллельного класса. Наверное, так она бы сказала, спроси ее кто-нибудь обо мне. Зато я знала о ней все. Хотела знать. Это может показаться странным, но на это имелись свои причины. Во-первых, в силу моего юного возраста, когда мы любим ставить кого-либо на пьедестал, делать образцом для подражания. У некоторых это знаменитые артисты, у других – старшие братья или сестры, родители, а у меня таким человеком была Агния. Возможно потому, что я довольно замкнутая, у меня мало друзей, но я люблю наблюдать. А наблюдать за людьми вдвойне интереснее, за их историями, выдуманными и реальными, счастливыми и несчастными. Агния уже с детства являлась самым подходящим объектом для такого наблюдения. Далее я объясню почему.

Я училась в лицеи, куда не так просто попасть детям, чьи родители имеют средний достаток. Мне в этом смысле повезло. Моя мама была учителем русского языка в этой самой школе, поэтому ей как-то удалось «протащить» меня в закрытый мир «богатых и знаменитых». Но это не было для меня счастливым билетом, скорее, испытанием. Да, испытанием на прочность, выдержку, терпение. Сначала я испытывала неловкость среди детей, которых привозят личные водители на «Мерседесах» и прочих крутых машинах, которые имеют долларовые банкноты на свои личные расходы. Вещи всегда только брендовые, друзья только из своего круга, места для развлечений самые популярные. Вот был их девиз. А я была среди них чужой. Не только они дали мне это понять, но я и сама в первый же день почувствовал, что мы слишком разные, чтобы быть друзьями. Разные не потому, что я хуже их или лучше. Нет, а потому что мы воспитывались в разной среде, у нас разные представления о жизни, разный финансовый достаток, в конце концов. Вначале, конечно же, я пыталась переступить этот порог, взглянуть на их «мир». Наивная! Я думала, что это все только условности, предрассудки, что все мы одинаковые. Я старалась быть дружелюбной, доброжелательной, но не умаляя своего достоинства. Я не была ни услужливой, ни навязчивой. Хотя если бы я была такой, то нашла бы «друзей». Я просто относилась к ним со всей открытостью, с какой отнеслась бы к любому другому человеку, невзирая на достаток. Но эти избалованные дети отвергли мое общество. Я не винила их в этом и не держала обиды или злости. Просто приняла как очевидный факт. Среди этого избранного общества встречались разные люди, характеры, как и в любом другом. Были те, которых богатство и власть их родителей совершенно испортили. Капризные, эгоистичные, неприспособленные к жизни. Они думали, что все дается легко и просто, стоит только иметь деньги. Вот эту категорию людей я и сейчас избегаю, испытывая неприязнь. Хотя они ли виноваты в этом? Их так воспитали, им привили эти нормы. Некоторых даже жаль: одинокие, но поэтому всегда окруженные толпой людей, с ограниченностью взглядов, суждений, как средневековые феодалы.

Были и честные, добрые дети, просто привыкшие к такой обеспеченной жизни и не представляющие себе никакой другой. Мне нравилось наблюдать за их веселой беспечностью и жизнерадостностью. Они и представить не могли, что жизнь может быть другой: тяжелой, безнадежной, безденежной. Бедные районы, серые дома с маленькими комнатками, вчерашние невкусные макароны, которые ты обязан съесть, если не хочешь мучиться от голода. Конечно, такая жизнь тоже была мне чужда, но я видела ее и соприкасалась с ней. Моя семья была среднего достатка, но, как мне казалось раньше, в ней царили тепло и уют. Но я знала, что может быть и по-другому. Школа, в которой я проучилась семь лет, перед тем как перевестись в лицей, представляла собой широкий спектр человеческих судеб. В моем бывшем классе два ребенка были из неблагополучных семей, половина класса воспитывалась в неполных семьях. Но зато у меня там были друзья. Даже смешно вспомнить, какие иллюзии я питала, когда мама сказала мне, что со следующего года я буду учиться в лицее, где она работает. Я начала рисовать в своем воображении радужные картинки: большое здание школы, выкрашенное в приятный светло-розовый цвет, просторные коридоры с картинами на стенах, цветами на подоконниках, светлые классы, учащиеся в одинаковой аккуратной форме. Я хотела быть частью этой прекрасной жизни, но в тоже время боялась. Все было так, как я и воображала, но только внешне. «Тебе никогда не быть частью нашего мира» словно было написано на лицах этих изнеженных мальчиков и девочек.

Некоторые относились ко мне прямо-таки враждебно, хотя я и не давала повода. Кстати, злые шутки, провокации по отношению не только к одноклассникам, но и к некоторым учителям (в том числе моей матери) были их рук дело.

Другие – насмешливо, будто я была диковинным зверьком, попавшимся им на глаза. Они рассматривали мои недорогие (по их меркам) вещи, удивлялись, что я каждый день езжу на автобусе. Я не утверждаю, что в этом лицеи собрались только злые и ужасные, а в обычных школах все белые и пушистые. Нет, и в моей бывшей школе было достаточно и хулиганов, и зазнаек. Но только здесь я впервые столкнулась с холодной вежливостью, отстраненностью, даже высокомерием, обычно не свойственной детям.

Конечно же, я встретила и совершенно иных детей. Они обращались со мной как с равной. Или просто не замечали нашего отличия? Одной из них была моя подруга Алиса. Немного легкомысленная, веселая девчонка с большими голубыми глазами и светлыми кудряшками. Ее отец владел сетью магазинов, а мать была ярким образцом «гламурной блондинки». Она была намного моложе своего преуспевающего супруга, все время была занята только собой, поэтому уделяла мало внимания дочери. Алиса, несмотря на безразличие матери, но обожание отца, оставалась простодушной и открытой. Она была кокетлива, эмоциональна, мечтала стать актрисой. И, в общем, должна была продолжить путь своей матери. К слову, так все и было. Я встретила ее год назад на одной из премьер популярного, но бездарного спектакля, о котором я делала репортаж.

– Привет! – услышала я тонкий восторженный голос позади себя. Оглянувшись, я увидела миниатюрную молоденькую девушку с длинными светлыми волосами, наращенными ресницами и ногтями красного цвета. Дорогое короткое платье, множество несуразных украшений, драгоценностей. «Типичная кукла. Откуда она меня знает? Хотя можно догадаться. Хочет, чтобы я написала о ней статью. Или вернее написала за нее что-нибудь». Такие предложения, кстати, поступали ко мне не раз.