Аркадий Адамов - Последний бизнес

Когда он кончил, Жора восхищенно произнес:

– Артист!.. Народный!.. А как же зовут этого деятеля?

– С утра звали Василий, фамилия Таран.

– Что-о?!. Таран?.. - в изумлении переспросил Жора.

– Именно. Почему такое удивление? Это переодетый император Эфиопии?

– Таран... Мамочка моя родная, это же надо такое везение... - И, помолчав. Жора уже другим, деловитым и озабоченным тоном прибавил: - Вот что. Этого парня надо прибрать к рукам. Ему нравятся иностранные вещи, я знаю. Любит музыку и... интересуется девочками. Я это тоже знаю. Увязываешь? Это все надо обеспечить в лучшем виде.

– Вопрос! - пожал плечами Червончик.

Жора хлопнул приятеля по спине.

– Ну, а по этому поводу требуется подбалдить!

И он разлил по стопкам водку.

Но выпить им не пришлось.

К столику подошел плотный человек в хорошо сшитом летнем костюме. Светлые курчавые волосы его были зачесаны назад, глубоко посаженные серые глаза смотрели холодно, с хитрым прищуром. За ухом начинался и уходил под ворот белой рубахи длинный и узкий шрам.

Человек неторопливо, как-то по-хозяйски, оглядел обоих приятелей и спокойно сказал, обращаясь к Жоре:

– Пока я тут сидел и закусывал, - он кивнул на ближайший столик, - один разговорчик с вами наметился. Но без свидетелей. Жалеть не придется.

Он спокойно опустился на стул, достал портсигар и не спеша закурил от зажигалки.

Жора и Червончик переглянулись, потом Жора, ощущая внутри непонятно откуда взявшуюся вдруг робость, как можно небрежнее сказал:

– А у меня от него секретов нет. Так что как угодно.

Человек, прищурившись, внимательно посмотрел на Жору и холодно, веско ответил:

– Угодно говорить тет-а-тет.

– Ну, знаешь что, - вмешался внезапно заспешивший Червончик, - я, пожалуй, пойду. Кажется, мы все решили.

– Если гражданин настаивает... - пожал плечами Жора. Про то дело только не забудь.

– Вопрос!

Червончик поднялся со своего места, кивнул на прощание Жоре и торопливо направился к выходу.

– К вашим услугам, - с независимым видом, закуривая, сказал Жора.

Незнакомец усмехнулся.

– Я тут ненароком разговорчик ваш слышал с матросиками. Понял так, что иностранным барахлом интересуетесь?

– Допустим.

– Вот я и допустил. И на этот счет есть деловое предложение. Скоро буду иметь десятка четыре дамских кофточек нейлоновых, столько же отрезов, столько же часов, рубашки мужские, костюмы и прочее. Уступаю в три раза дешевле, чем платите...

Говоря, незнакомец не спускал глаз с Жоры, и тот вдруг почувствовал, как у него хелодок пробежал по спине и от волнения задрожала рука с сигаретой.

"Нечистое дело, - подумал он. - В два счета сгорю".

Незнакомец как будто прочел его мысли.

– Для собственной и вашей безопасности ставлю два условия. Железных! Первое. Полная тайна вклада. Обеспечивается вашим здоровьем, - в голосе его прозвучала нешуточная угроза. - Второе. Все вещи, до последней, толкать будете в других городах. Если хоть одну вещь в этом городе реализуете, отвечаете, обратно, своим здоровьем.

– Согласия я еще, кажется, не дал, - криво усмехнулся Жора, - а вы уже угрожать изволите?

В серых глазах незнакомца мелькнула злая искра,

– Вы мне подходите. А особого согласия теперь и не требуется. Я слишком много карт открыл, чтобы на попятную идти, студент Наседкин Жора.

– Вы... вы откуда меня знаете?..

– А вас тут все знают. И запомни, - неожиданно переходя на "ты", с угрозой произнес незнакомец, - штуки со мной короткие. А тебе еще жить...

– Вы меня на испуг не берите! - вскипел Жора. - И не таких встречали... У меня нет большой суммы. Обратитесь к Рокфеллеру.

– Найдешь. У тебя, я слышал, - незнакомец усмехнулся, на то "капелла" создана. Кредит широкий.

Но Жора не желал уже ничего слушать.

– Все! Я в этом деле кристальный. Пачкаться не желаю.

Незнакомец даже не изменился в лице. Только светлая полоска шрама на шее стала вдруг рубиновой.

– Ах, вот как!.. Ну, гляди, студент, не просчитайся... Мне терять нечего...

Он с силой размял в пепельнице свою папиросу и не спеша поднялся.

Жору вдруг охватил панический страх.

– А вы... вы... сами кто такой?

– На глупый твой вопрос не отвечают, - через плечо бросил тот и вдруг, резко повернувшись всем телом, в упор спросил: - Будет у нас разговор?

– Ну... допустим...

– Ага. Значит, кое-что уразумел.

И незнакомец снова плотно, по-хозяйски, уселся за столик.

Уже смеркалось, когда Витька Блохин, по прозвищу "Блоха", оглядевшись, протиснул свое тщедушное тело в узкую щель ограды и оказался на территории судоремонтного завода.

Слева вытянулись длинные, потемневшие от времени здания цехов. Оттуда несся гул станков, глухие и тяжкие удары паровых молотов, то в одном, то в другом из закопченных окон вспыхивали голубые зарева автогена.

А впереди было море. Оно угадывалось по громадным плавучим докам, между стенками которых величаво дремали остовы кораблей. Другие суда, тоже старые, с ободранной краской, некоторые без труб и палубных надстроек, теснились у дебаркадера, дожидаясь каждый своей участи: либо возникнуть вновь и, сверкая свежей краской, легко и гордо резать форштевнем волны, а под самым клотиком мачты будет по-прежнему гордо полоскаться флаг, либо, честно отслужив свой срок, навсегда проститься с морем.

Здесь, на территории завода, среди штабелей досок, огромных ящиков с оборудованием, смолистых бунтов канатов и сваленных в кучу старых, проржавелых остатков кораблей Витька чувствовал себя уверенно и почти спокойно. Почти - потому что все-таки попадаться на глаза не рекомендовалось: могли и прогнать.

Поэтому Витька с величайшей осторожностью скользнул вдоль ограды и короткими перебежками, прячась за все укрытия по пути, направился в самый дальний конец территории завода, где поодаль от других судов стоял намертво заякоренный, старый-престарый и, казалось, насквозь проржавевший пароход.

Добравшись до него, Витька припал к земле и зорко огляделся. Убедившись, что никого крутом нет, он пулей пронесся по наклонным доскам, соединявшим берег с палубой. Среди ветхих палубных надстроек он на секунду остановился, чтобы отдышаться, затем юркнул в темный дверной проем.

В три прыжка Витька спустился по железному, дребезжащему от ветхости трапу, пробежал по темному коридору, проскочил через сломанную переборку, потом чepeз вторую, третью. Очутившись в другом коридоре, он еще раз в кромешной тьме сбежал по трапу и, наконец, остановился, чутко прислушиваясь. Откуда-то доносились неясные голоса людей.

Витька особым образом четыре раза стукнул по железной переборке. В конце коридора мелькнул луч света и мгновенно погас, потом снова мелькнул и опять погас. Витька терпеливо ждал. Вскоре за перегородкой послышались осторожные шаги и чей-то голос с угрозой произнес: