Евгений Волков - За кулисами смерти

– Заварзин, тот самый…

– Ну да, восходящая звезда сериалов и любимец местных театралов, Царствие ему Небесное, – подтвердила Григорьевская.

– Да, шума будет теперь много, – усмехнулся Сергеев, – а, в общем, жаль парня, совсем ведь молодой, ему бы жить да жить. Ладно, уважаемая свидетельница, у меня к вам имеется ряд вопросов до приезда следственной бригады. А ты, Юра, выключи эту какофонию, пожалуйста, возьми вот салфетку, чтобы не наследить, эксперт-криминалист будет везде искать отпечатки пальцев. А потом пройдитесь с Игорем по квартирам, поинтересуйтесь, может быть, кто-то видел или слышал что-нибудь необычное на лестничной клетке, в лифте, на лестнице или перед домом. Или повстречал кого-то подозрительного там же. Работаем, коллеги…

Редакция столичного глянцевого журнала «Экран и сцена» располагалась уже десять лет в бывшем купеческом особняке в Замоскворечье. Когда тридцатидвухлетний Эдуард Лобов, стройный голубоглазый блондин в стильной шелковой фиолетовой рубашке, в серых вельветовых брюках и в мокасинах того же цвета, подъехал на своей черной «тойоте-камри» к служебной стоянке и не без труда нашел на ней свободное место, было уже начало одиннадцатого. Начальство постоянно напоминало, что рабочий день в редакции начинается ровно в десять часов утра, и регулярные опоздания неминуемо приведут рано или поздно к депремированию даже самых талантливых и креативных сотрудников.

Один из ведущих обозревателей «ЭиС» энергичной походкой направился к входу, широко улыбнулся пожилому охраннику и взбежал на второй этаж. В коридоре он столкнулся с секретаршей главного редактора Катей, которая сказала ему с сочувствием:

– Привет, Эдик, шеф тебя уже ищет, давай прямо к нему, скажи, что попал в пробку.

– Так я действительно полчаса простоял на Садовом кольце возле парка Горького!

– Вот так и объяснишь, но учти, он злой с утра.

– Спасибо за информацию, учту. Главный уважает ценные кадры.

– От скромности ты точно не умрешь!

– Да я вообще планирую прожить еще лет семьдесят, а может, и больше.

Катерина Глебова только улыбнулась в ответ на последние слова Эдуарда и жестом указала ему на дверь в приемную главреда – иди мол, дорогой товарищ, и ни пуха тебе ни пера!

Когда Лобов постучал и зашел в просторный кабинет, Аристарх Васильевич Хомутов, бессменный главный редактор журнала с момента его основания, посмотрел на своего любимца с подчеркнутым удивлением. Разменявший шестой десяток, коротко подстриженный, в очках с толстой оправой, с небольшой бородкой, легкий на подъем, несмотря на свои сто двадцать килограммов веса, Хомутов обладал тонким чувством юмора, поэтому порой трудно было понять, когда он шутит, а когда говорит всерьез.

– И что же это вы до сих пор находитесь в Москве, мой юный друг? – спросил хозяин кабинета несколько озадаченного таким началом разговора гостя.

– А где же мне быть, Аристарх Васильевич? – недоуменно и почтительно произнес Лобов.

– То есть как где, любезнейший Эдуард Даниилович? Разумеется, в Южнограде. Вы ведь, кажется, дорогой мой, планировали взять интервью у нового кумира половины взрослых женщин нашей страны Максима Заварзина или я что-то путаю?

– Но ведь Заварзин…

– Да, я в курсе, его больше недели назад нашли мертвым в собственной квартире, актер был то ли убит, то ли покончил собой. Но это совершенно не означает, что вам не следует как можно скорее вылететь в Южноград. Прошу простить меня за цинизм, но если интервью с живым Заварзиным могло вызвать определенный интерес, не более того, то публикация о его безвременной кончине, истории его становления как актера, возможных причинах смерти, с версиями и слухами на этот счет, с интервью, взятыми у коллег покойного, у его родных и знакомых, станет настоящей сенсацией. Как говорится, «элементарно, Ватсон!». Или вы считаете, драгоценный мой, что старый пень не прав и не понимает уже нынешней жизни?

– Как вы можете такое говорить, многоуважаемый Аристарх Васильевич, конечно же, вы правы, абсолютно правы!

– А если без дурацкого стёба, Эдуард, – начал говорить разом ставший серьезным Хомутов, – то я искренне сожалею о смерти молодого артиста. Но он заслужил превосходную эпитафию, и ваша статья в ближайшем номере нашего журнала должна стать таковой. В советское время зрители мало что знали о личной жизни актеров и актрис, об их отношениях с режиссерами, зато теперь ветераны культовых фильмов и спектаклей стали делиться такими воспоминаниями, что просто диву даешься – что же они молчали столько лет? Я уже не говорю о современных исполнителях и исполнительницах, поклонники и поклонницы хотят знать, в каких фазендах они обитают, как одеваются, где собираются отдыхать в курортный сезон, что думают о коллегах. То есть в какой-то момент именно эта информация выходит на первый план, а рассуждения о том, удалась ли роль, оказались ли качественными сериал или антрепризная постановка, становятся вторичны. Это, безусловно, относится и к Максиму Заварзину. Необходимо рассказать о его коротком творческом пути как можно подробнее, как можно интереснее. Надеюсь, с поставленной задачей вы отлично справитесь. Заварзин после этого останется в памяти зрителей и зрительниц не просто очередным калифом на час, вспыхнувшей и тут же погасшей звездочкой на небосводе шоу-бизнеса, но человеком творческим, глубоким, талантливым. Нарисуйте словами, как красками, его посмертный портрет.

Лобов невесело усмехнулся:

– Но вы, по сути, предлагаете провести журналистское расследование, а я такого рода деятельностью никогда ранее не занимался.

– Я тоже стал главным редактором, не имея журналистского образования и никогда ранее не посетив ни одной театральной постановки, а занимался после окончания экономического факультета исключительно финансово-кредитными операциями. Ничего, освоитесь, не боги горшки обжигают. А для первого раза я дам указание бухгалтерии выписать вам приличную сумму на командировочные расходы. Можете при необходимости нанять частного детектива по разумной цене, только обязательно привезите потом договор и оплаченный счет с чеком за услуги. Даю неделю и жду результата, попросите Катю заказать вам билеты на самолет. Удачи, Эдик!

И с этими словами Хомутов встал из-за огромного редакторского стола и крепко пожал Лобову руку. Журналист тяжело вздохнул и направился оформлять командировочные документы.

Вечером того же июньского дня Эдуард сидел в купленной по ипотеке квартире-студии в новостройке вблизи станции метро «Митино» и внимательно изучал публикации в Интернете, посвященные Максиму Заварзину. Их было немало и раньше, но особенно много появилось после смерти актера. Авторы позитивно описывали артиста, хотя в прошлом ему доставалось за буйный нрав, безапелляционность суждений и безграничную самонадеянность.