Наталия Антонова - Орхидея с каплей крови

– Так Шура сам не раз признавался в том, что он легавая!

Волгина расхохоталась:

– Ладно, проехали! Только ты Шуре об этом не напоминай.

– Не буду, – послушно пообещал Морис.

– Хорошо, вернёмся к нашему стриптизёру. Если мадам Туманова сказала, что его подозревают в убийстве близкого человека, значит, он не клиентку клуба пришил.

– Что за выражения! – поморщился Миндаугас.

– Много ты понимаешь в выражениях! – хмыкнула Мирослава. – Ещё классик сказал: «Кто шляпку спёр, тот и тётку пришил!»

– Знаем, Бернарда Шоу читали, но тем не менее! – он бросил на неё выразительный взгляд, который она благополучно проигнорировала.

– На сколько ты ей назначил? – спросила Мирослава.

– На шесть пополудни.

– Отлично! Время ещё есть. Давай быстренько уберём со стола и посмотрим в интернете, что пишут о «Ромео».

Сказано, сделано. Оказалось, что стриптиз-клуб «Ромео» весьма приличное заведение. Его хозяйка мадам Клара Львовна Туманова в порочащих её репутацию скандалах не замешана. Вдова. Есть сын, учится в Плешке.

– Странно, что не в Англии, – проговорила Мирослава.

– Может, он патриот, – обронил Морис с невинным выражением лица.

– Всё может быть, – согласилась Мирослава, – но что он говорит своим друзьям о месте работы своей мамы?

– Наверное, говорит, что мама занимается бизнесом.

Мирослава хмыкнула.

– Вы правы, – понял он её без слов, – в век интернета трудно что-то скрыть.

– Смотри, у мадам Тумановой имеется молодой бойфренд.

– Не такой уж он и молодой, – возразил Морис, – ему сорок один год.

– Это ты на свой возраст меряешь, – улыбнулась Волгина, – а для Клары Львовны он юный. Ведь ей самой пятьдесят четыре года.

– Ну, если только так.

– Так. Ларин Святослав Юрьевич. Владелец рекламной фирмы «Честное слово».

– Оригинально, – хмыкнула Мирослава, – тётя рассказывала, что когда она была маленькой, у них была присказка – честное слово, врать всегда готово!

– Когда ваша тётя была маленькой, никакой рекламы и в помине не было! – наставительно проговорил Морис.

– Не заливай! Реклама была уже в глубокой древности. На заборе тоже в некотором смысле. Например, при раскопках Помпеи археологи среди всего прочего обнаружили надпись: «Прохожий, пройди отсюда до двенадцатой башни. Там Сирипус держит винный погребок. Загляни туда. До встречи».

Морис улыбнулся.

А Мирослава продолжила просвещать своего помощника:

– Но вообще-то слово «реклама» переводится с латинского языка, как «громко кричать». Не зря же Сенека в одном из писем к Луцилию жаловался на глашатаев, которые ходили по улицам и громко выкрикивали зарифмованную рекламу.

– Всё! Всё! Сдаюсь, – нахмурился он. – Я имел в виду СССР.

– Тогда тоже была реклама, только скрытая.

– Возможно, вы и правы, – не стал спорить он.

– Посмотри, Ларионов женат?

– Нет. Уже десять лет в разводе.

– А дети есть?

– Нет.

– Глянь, что у него за реклама.

– Ага, вот:

Мирослава хмыкнула. Морис продолжил:

– Здорово! Надо бы познакомиться с этим Ермолаем.

Морис дальше стал читать:

– И чего это он рекламирует? – не поняла Волгина.

– Представьте себе, беспородных собак из приюта!

– И что, эта реклама работает?

– Надо думать, да, если приют заказывает эту рекламу уже в одиннадцатый раз подряд.

– Ого!

– И вот ещё:

Мирослава захохотала в голос.

– Продолжить?

– Пожалуй, нет.

– Какая ещё информация вас интересует?

– Пока ограничимся имеющейся и дождёмся прихода будущей клиентки.

– Предположительно, будущей клиентки, – с иронией напомнил Морис.

– Ну и шельма же ты, однако, – она ущипнула его за бок.

– Ой! – вскрикнул он. – Больно ведь!

– Неужели? – усмехнулась она.

Он посмотрел на неё с укором, но, вовремя вспомнив, что Мирославу никакими взглядами не пробьёшь, предложил:

– Я могу посмотреть, кого именно из стриптизёров «Ромео» задержали, и разузнать, что известно об этом парне.

– Не надо пока, – покачала она головой, – я не хочу смазывать новизну восприятия. Поэтому сначала выслушаю Туманову.

– Хозяин барин, – с притворной покорностью вздохнул Миндаугас.

Уже начало смеркаться, когда тёмный «Ниссан» остановился возле ворот, которые тотчас разъехались в стороны, впуская автомобиль на территорию усадьбы Мирославы. Морис, накинув куртку, вышел встречать посетительницу. Из салона выбралась моложавая женщина в светлой короткой шубке, без головного убора. На ногах у неё были короткие белые сапожки почти без каблуков.

– Мне назначено, – сказала она, внимательно оглядывая Миндаугаса с ног до головы профессиональным взглядом. Судя по выражению её лица, она осталась довольна увиденным.

– Клара Львовна? – спросил он бесстрастно.

– Она самая.

– Я Морис Миндаугас. Именно со мной вы говорили по телефону. Прошу в дом, – плавным жестом он указал в сторону крыльца.

Туманова уверенно пошла впереди него по очищенной от снега дорожке. В прихожей Клара Львовна привычным жестом сбросила шубку на руки мужчины. Потом она, не дожидаясь помощи от детектива, присела на низкий диванчик и сняла сапоги. Морис не успел ей сказать, что разуваться не обязательно. Кабинет, в котором Мирослава принимала клиентов, находился на первом этаже, к нему вёл коридор, не связанный с другими комнатами. Посмотрев на ноги дамы и прикинув её размер, Миндаугас достал из шкафа гостевые тапочки тридцать восьмого размера. Они пришлись женщине впору.

– Пойдёмте, – сказала она, тряхнув довольно короткими завитками цвета спелого каштана.

Он снова сделал жест рукой, указывая ей направление. Мирослава уже ждала клиентку в своём кабинете. Приподнялась навстречу и предложила:

– Садитесь, где вам удобнее.

Клара Львовна, как и почти все другие посетители, за редким исключением, выбрала кресло напротив детектива.

– Я детектив Мирослава Волгина. И я вас внимательно слушаю.

– Я Клара Львовна, – женщина запнулась, посмотрела на Мирославу и спросила: – Можно я с отчеством?

– Конечно, – дружелюбно улыбнулась детектив.

– Туманова, – продолжила посетительница. – Я владелица мужского стриптиз-клуба «Ромео».

– Мужского?

– Да. В моём клубе танцуют только мальчики, – пояснила Туманова. – И танцуют они для женщин. Но никакой распущенности.