Фридрих Незнанский - Конец фильма

Грязнов быстро пролистал пожелтевшие от времени страницы и, ткнув пальцем в строку, показал Крамскому.

— Корецкий Вениамин Валентинович, служба безопасности, — вслух прочитал тот.

День растягивался, превращаясь в бесконечность.

Крамской с Грязновым вернулись в прокуратуру. Столовая уже закрылась, но как раз в этот момент у Дениса громко заурчало в животе.

— У меня тут печенье где-то… — Услышав это урчание, Крамской включил электрический чайник и полез в сейф.

Денис чувствовал себя в этом кабинете легко и свободно, будто дух Эдуарда Николаевича Лидского витал где-то рядом и неслышно поддерживал его.

Грязнов вытянул из вороха набросанных на столе бумаг испещренный мелким почерком лист и положил его рядом с раскрытой школьной тетрадью.

— Ну ты же просматривал здесь все десять раз! — возмутился Крамской. Это же один и тот же список! Вот черным по белому, «Корецкий Вениамин Валентинович»!

— Да не заметил я Корецкого! А Зяблика заметил! Еще подумал тогда, что за фамилия дурацкая! Вот он, Зяблик Павел Алексеевич, заместитель по маркетингу.

— Теперь все сходится! — воскликнул Крамской. — Вот как Лидский вышел на Корецкого, вот как он его вычислил!

— А как он его вычислил? Почему Зяблик? Почему не Захаров? Не Яновская?

— Может, методом тыка? — предположил Крамской. — Обзвонил их всех подряд, вот и спугнул этого поганца!

— Нет, здесь совсем другой номер телефона указан, старый.

— Ну, значит, начал всех обзванивать, а Корецкому кто-то передал, что в прокуратуре интересуются. Такая версия сойдет?

— Так, а теперь по новой… Зачем Лидскому понадобились эти уголовные дела? Что эти три дела вообще связывает? Что мы могли пропустить? Чего мы могли не заметить?

— Давай просмотрим еще раз…

— Четвертое дело! — Денис схватил телефонную трубку. — Игорь Ильич, миленький, узнайте, может, это Лидский запрашивал дело Корецкого?

— Сгонять в курьерскую службу? — с мальчишеским запалом поспешил к двери Крамской.

— Это я должен бегать, а не вы!

— Да ла-а-адно, какие наши годы!

Крамской выскочил в коридор, а Грязнов набрал телефонный номер.

— Здравствуйте, вас из милиции беспокоят, Грязнов моя фамилия. Я могу поговорить с Зябликом Павлом Алексеевичем?..

— Ну сколько же можно? — закричал в трубку высокий женский голос. — Я же уже сказала вам, Павел Алексеевич умер два года назад!

— Подождите минуточку, не вешайте трубку! — взмолился Денис. — А Корецкий? Вы были знакомы с Вениамином Корецким? Ваш… простите, не знаю, кем вам приходится…

— Муж, черт вас подери! Да, они работали вместе с Корецким! Что еще?

— Нет, ничего, простите еще раз, простите…

Он нажал на рычаг и набрал следующий по списку номер.

— Вы ведь уже звонили!.. — ответил грубый мужской голос. — Повторяю еще раз, мою жену сбила машина! Вы в милиции удовольствие получаете, вот так вот мучая людей?

Палец Грязнова скользил по списку, едва ли не каждая строчка которого была загубленной человеческой жизнью.

Перед его глазами стремительно неслась вереница черно-белых снимков. На них была смерть в самых разных формах… Кто-то лежал, схватившись за сердце и выкатив глаза, кого-то сбила машина, кто-то уже распух от долгого пребывания под водой, кто-то обгорел до неузнаваемости.

И Денис все повторял как заведенный:

— Простите… Извините… Я не хотел сделать вам больно… Когда это случилось?

— Это опять ты, черт бы тебя побрал? — набросилась на него дама с высоким голосом. — Хорошо, я слушаю…

— Скажите, а ваш муж случайно не курил трубку? — сжимая кулаки, спросил Денис.

— Случайно курил! — И дама швырнула трубку на рычаг.

Держа в вытянутых руках том уголовного дела, в кабинет победоносно вошел Крамской. Он хотел было что-то радостно воскликнуть, но осекся, напоровшись на звериный взгляд Грязнова.

— Представьте, он убил всех, кто с ним работал, кто смог бы его опознать…

Крамской сел напротив и еще раз пробежал глазами по списку:

— Что, всех?!

— В живых остались трое. Наверное, только потому, что переехали из Москвы. И еще по двум номерам я не дозвонился, никто трубку не поднимал.

С минуту они подавленно молчали. Крамской листал дело Корецкого, Грязнов курил, опустив голову и пуская дым под стол.

— «В целях ограбления нанес Антиповой удар по затылочной части головы тупым предметом, — наконец начал читать Крамской. — Решением районного суда приговорен… приговорен… ага, вот… к пяти годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима».

— Получается, что, не считая тех троих, остается только Некрасова. Надо бы с ней еще разок переговорить, но теперь она в вашей власти. Свидание устроите?

— Давай на «ты»? — предложил Крамской.

— Устроишь?

Крамской вскинул руку, посмотрел на часы:

— Сегодня уже поздно.

— А завтра утром?

— Попробую. Но мы так и не выяснили, зачем Эдик запросил эти вот чертовы дела!

Шестисотый «мерс» гнал по загородному шоссе.

Щербак вскрыл маленький пластиковый пакетик и высыпал из него на ноготь мизинца белый порошок. Затем поднес мизинец к носу и с шумом всосал порошок ноздрями.

Щербака с трудом можно было узнать, настолько хорошо он вошел в образ гангстера — наглый взгляд, дорогой прикид, толстая золотая цепь на шее.

Седой сидел рядом и напряженно наблюдал за его манипуляциями.

— Отменно… — У Щербака аж слезы выступили. — Но сделки не будет.

— Почему?

— Не нравишься ты мне, Седой. В ментуре тебя сегодня видели.

— За кого держишь, падла? — с трудом сдерживался Седой. — Сам-то будто с неба свалился! Может, тянет обратно, в облака? Так это быстро организуем!

— Гнедой за меня поручился, хочешь дорожку ему перейти? — Щербак сверкнул золотой фиксой. — Не советую…

Тем же вечером к его груди Самохин скотчем приклеивал крохотный микрофон. Щербаку было щекотно, он хихикал, подпрыгивая на одной ноге.

На столе лежал раскрытый кейс, доверху набитый пачками долларов.

— Ты понимаешь, что будет, если ты этот чемоданчик похеришь? — пытливо глядя в глаза Щербаку, спросил Самохин.

— Может, сразу поделим? По пятьдесят штук на брата, а?

— А что остальным скажем?

— Да, придется всех в долю брать…

— А теперь серьезно. — Осмотрев товарища со всех сторон, Самохин убедился, что устройство приклеено намертво. — Давай-ка повторим все еще разок…

На операцию ехали молча, боясь спугнуть удачу.

Это был то ли ангар, то ли заброшенный завод — сразу не разберешь. Огромное помещение с облупленными стенами, вдоль которых стояли проржавевшие скелеты каких-то доисторических станков. Лунный свет с трудом проникал через слуховые окна.

— Как слышно? Прием… — Щербак взволнованно курил, сидя на капоте иномарки. — Что-то он задерживается…