Эдриен Хорсет - Родовая память. Бессмертно только прошлое

А нужно ещё многое успеть, а времени, как всегда, не хватает. И не потому, что, находясь на вершине дозволенного, он остался один, как перст, на всех тридцать восемь обитаемых миров. Но потому, что он в одночасье осознал, что всю свою жизнь посвятил другим людям. Отдавал себя без остатка другим, совершенно забыв об одном человеке, о котором любому из людей не позволительно забывать – о себе. И это была не какая-нибудь там тоска законченного эгоиста, это было щемящее ощущение недоделанности, непростительного непорядка в его делах. Странно, почему эта мысль не посещала его голову раньше? Неужели Стоун своими штучками разбудил дремавшего внутри себялюбца. Возможно. Хотя в настоящее время в слово «эгоист» вкладывают совсем иной смысл, чем тысячу лет назад. Сейчас, если человек не будет думать только о себе – ему конец, если не физический, то моральный точно. Выходило, что человеческий тип Лабара давным-давно вымер, как вымерли в древности по причине своей полной непрактичности настоящие благородные люди. Реликт, да и только.

– А что я могу сделать для себя лично? – спросил сам себя Лабар. – В материальном плане вопросов нет. Жены нет и не будет уже. С детьми тоже не задалось как-то. Остаётся душа. Душа и… огромный камень, который там появился сегодня с помощью Стоуна. Хотя причём тут он? Всё дело лишь во мне и моей родовой памяти. Скорее всего, он был прав, советуя «освежить» что-нибудь там трёх или пятибалльное. Может быть, это была бы чья-то пылкая любовь или интересное приключение. Так нет же – старина Лабар всегда работает по максимуму!

Лабар глубоко вздохнул, вспоминив пережитое его затерянным во времени предком. А что если замахнуться на невозможное? Взять и вмешаться в ход истории, хотя этого ещё никто не делал пока. Пока… Очень интересная задачка получается тогда. И ни одна переменная в этой задачке неизвестна, и от этого она еще вкуснее.

Стоун встретил Лабара несколько напряжённо, полагая, что тот пришёл-таки задать ему взбучку за свои чрезмерные ощущения накануне. Однако, глядя на дружелюбно улыбающегося учёного, он понял, что ошибался на этот счёт и сразу принял услужливый вид:

– Вы снова почтили нас своим присутствием, сэр.

– Да, дорогой Стоун, это снова я, – чуть поклонился Лабар. – Знаете, всё никак не могу отделаться от родовых воспоминаний.

– Я искренне сочувствую вам, – только и нашёл, что сказать Стоун. – Всё-таки девять единиц – не шутка.

Видя, что Стоун слегка нервничает, Лабар решительно приступил к делу:

– Оставим это, дружище. Я пришёл вовсе не за тем, чтобы журить вас за безукоризненно выполненную работу. Дело в другом.

– В чём же, сэр? – воспрянул Стоун. – Наша фирма и я лично всегда готовы помочь вам.

– Это, в общем-то, наверное, пустяк, – сказал Лабар, опускаясь в предложенное кресло. – Скажите, Стоун, вы как-нибудь фиксируете то, что «освежаете»?

Глаза Стоуна вдруг заметались, и он застрочил скороговоркой:

– Сэр, у меня же федеральный патент, а там ясно сказано…

– Знаю-знаю, – улыбнулся Лабар. – Я читал ваш рекламный проспект и отлично помню его содержание. И пожалуйста, не подумайте, что я пытаюсь уличить вас в некомпетентности или ещё в чём-то там.

– Сэр! – почти взмолился Стоун.

– Стоун, давайте поговорим как учёные или, в конце концов, как предприниматели, – Лабар подхватил со столика пакет с тоником и сделал смачный глоток. – У любого человека, Стоун, имеются секреты. Человек без секретов – это открытая книга, в которую может наплевать кто угодно так, что чернила потекут. Без секретов человеку живётся не совсем хорошо как морально, так и материально. И если взять фирму, например, такую, как ваша, то без потаённой изюминки в нашем скоротечном мире она закончила бы своё существование через неделю после основания. Вашей же фирме это не грозит, особенно если учесть, что федеральная служба безопасности солидно поддерживает её ежемесячно.

– Откуда вы… – начал было Стоун, но умолк, вспомнив, кто перед ним сидит.

Лабар снова потянул тоник и лукаво посмотрел на Стоуна. Последний выглядел почти что уничтоженным. В голове его какое-то время шла ожесточённая борьба, закончившаяся, естественно, в пользу благоразумия.

– Что я должен сделать, сэр? – вытянулся Стоун.

– Повторяю, Стоун, это сущий пустяк, – Лабар решительно поднялся с кресла. – Мне нужна моя собственная запись.

Через пять минут он вышел из офиса Стоуна, ощущая в кармане приятную упругость маленького шарика на цепочке. Это был новомодный накопитель информации в виде миниатюрной копии Земли. Стоун поклялся своими глазами, что не упомянёт о докторе Лабаре в своих отчётах и вообще забудет, что он к нему заходил. Лабар посоветовал ему также стереть память у фэйсконтролёра, зафиксировавшего его визиты. Стоун повиновался. Когда Лабар выходил из офиса, электронный привратник просканировал его внешность и непонимающе заморгал своими лампочками. Лабар, посмотрев на него, на секунду задумался. Улики-то уликами, а главный свидетель никуда не делся, сидит себе напуганный в своём офисе. Лабар махнул рукой привратнику.

– Прежде, чем войти, пожалуйста, зарегистрируйтесь, – пропел тот ему.

– Я не буду входить, – ответил Лабар. – Не мог бы доктор Стоун выйти на минуту?

– Исполнено, – был ему ответ.

Стоун появился секунд через тридцать. Вид его говорил о том, что он давно не занимался бегом. Это, в некоторой степени, Лабару понравилось. Когда их взгляды встретились, Стоун в буквальном смысле остолбенел, широко раскрыв глаза. Его лицо постепенно поменяло цвет с красного до белого, а на лбу выступили бисеринки пота. Уголки его рта нервно подёргивались, а все мышцы тела пришли в сильное напряжение. Лабар же, напротив, излучал спокойствие и полную уверенность в себе. Его участие в телепатической дуэли выдавали лишь глаза, поблёскивавшие, как свежий снег в морозный день. Так продолжалось около минуты, пока у Стоуна были силы. Потом он резко расслабился и взялся руками за голову. Его глаза смотрели сквозь Лабара.

– Боже мой, – еле слышно простонал он. – Какие ужасные видения! Придётся отказаться от приёма транстактила, у него слишком много побочных эффектов.

Он опёрся о фэйсконтролёра, постоял так с минуту и, расстегнув верхнюю пуговку на мундире, зашагал неровной походкой восвояси.

Лабар удовлетворённо улыбнулся – есть ещё порох в пороховницах. А может быть, всё получилось, потому что Стоун совсем не ждал нападения? Да вообще-то, какой там у этого Стоуна индекс сопротивления, единиц пятнадцать от силы. А с той силой, которую, как величайший дар Лабару поднесли аборигены с Санзайса-4, и сто единиц не предел. Санзайс-4, Лабар сделал для него больше, чем мог, но аборигены всё равно вымерли все до одного. Может, даже оттого, что они совсем отошли от материальной стороны мира – эволюция порой и такие коленца выкидывает.

Читать дальше