Ольга Гладышева - Кыштымский карлик, или Как страус родил перепелку

Все стали оглядываться. Собаки нигде не было видно.

– Ну вот и Рэна нас бросила, – огорчился младший. – Сейчас привидения придут…

– Это просто дым или пыль от земли поднялась, а вовсе не привидения, – водитель неодобрительно покосился на сутулого. – Там что-то упало… Может быть, космическое. А может, и с самолета… Иногда метеориты приносят на землю золото, а иногда – смертельные бактерии… Так что выбирайте. Я бы не пошел проверять.

– Золото – это здорово! – загорелись глаза у старшего.

– А Рэна скоро вернется, – заверил отец, разводя костер. – Вот как только мы ужин сделаем – сразу прибежит.

– Папочка, а если звезду сварить и съесть, что будет? Правда, будешь сам светиться и сиять изнутри? Или все это враки?

– Честно? Я не пробовал.

Луна наконец-то переползла через горный кряж и залила всю долину мертвенно-серебряным светом. Чак пошевелил руками, ногами, приподнялся и огляделся. Он лежал на бугорке. Лунный свет серебрил каждую жухлую травинку, мерно качаемую ветром. От этого все пространство вокруг Чака шевелилось и ажурные былинки выплетали сложные узоры на черном фоне неба и гор. На плоской покосившейся скале загадочной вязью проступила надпись. Одни символы светились, другие тонули во мраке, смысл написанного был недоступен Чаку. Вокруг него так же вертикально стояло еще несколько подобных симметрично обработанных каменных пластин с загадочными письменами. Вдали на подъеме в гору виднелись четко очерченные предметы в виде кубов с большими дырами на стенах. Рядом с одним был разведен огонь и копошились фигурки. «О мой Бог! – понял Чак. – Я упал на землю лысых обезьян… Значит, у меня три смертельных врага сразу: холод, солнце и лысые обезьяны… Есть кто-нибудь, кто все еще считает: из любой ситуации можно выкрутиться? А вот и не три, какая ерунда – три, вон и четвертый сопит за кочкой. Сейчас появится». Гигантский зверь показался внезапно. Он был огромен – выше скалы – и уродлив. Его ноздри раздувались. Глаза – каждый с голову Чака – мерцали желтым огнем. Кривые лапы волокли длинное провисшее несообразное тело. Зверь не спешил приближаться, он с удивлением рассматривал оторопевшего гостя. Придя в себя, Чак начал медленно пятиться и, наклонившись, поднял с земли камень. Когда страшная морда стала надвигаться, жадно втягивая в себя воздух, Чак метко бросил камень и попал зверю в глаз. Зверь отскочил назад и заливисто залаял, призывая на помощь людей.

– Она что-то учуяла, – услышав собачий лай, сказал сутулый.

– Она нашла покойников, – всполошился младший мальчик. – Сейчас она их всех разбудит.

– Нет, она так лает на зверя. Хотя какой там может быть зверь? Пустыня…

– Завтра посмотрим, когда рассветет. Зовите ее сюда. Хватит шуму на сегодня.

Сутулый захлопал в ладоши, и через несколько секунд Рэна вынырнула из темноты. Собака была почти черной, и в свете костра были видны лишь два блестящих глаза да свисающий, трепыхающийся от частого дыхания язык. Если бы Рэна умела говорить, она бы все рассказала о встрече с мелким агрессивным незнакомцем… Но люди такие бестолковые… Что им можно объяснить? Им бы только пузо набить…

Поужинав, все устроились спать в машине, и даже Рэне нашлось местечко под сидением. Вместе им было не так страшно и не так холодно ночью.

А ночь вступила в свои права. Печальный свет Луны окрасил небо в густой темно-синий цвет, и мелкие звездочки исчезли, растаяв в этом лунном великолепии. Студеный воздух был изумительно прозрачен и чист и позволял видеть живописную долину на много километров вокруг. Зубцы самых высоких гор издали призрачно светились снежными шапками нетающих ледников. Крутые отроги горного хребта отбрасывали глубокие тени, похожие на бездонные провалы. Раскаленный зной дня сменился высокогорным холодом ночи. Все на земле: камни, комки почвы, плиты надгробий – сжималось от холода. Чак слышал их невидимое легкое движение, сопровождаемое шорохом и едва слышным потрескиванием. И все это не добавляло ему спокойствия.

Луна проползла по небу и запуталась в длинных ветвях засохшего дерева. Чак видел, как лысые обезьяны и страшный зверь забрались в крытую посудину. Они там поворчали, повозились и наконец затихли. Костер погас. И Чак опять остался наедине с равнодушными звездами, глупо улыбающейся Луной и растекающимся по земле холодом. «Надо поискать машину», – решил Чак и двинулся в путь. Он спустился с холма, перелез через какую-то загородку, поднялся на еще один холмик, прошел по покатой плите и чуть не свалился в зияющий провал. Затем Чак аккуратно спустился с возвышения и, перейдя тропинку, начал вновь карабкаться на холмик. Так он передвигался, меняя направления, и все смотрел по сторонам. Машины видно не было, а вот холод становился невыносимым. Чак устал. Приключения этого дня лишили его сил. Наконец он добрался до ствола сухого дерева и нашел среди корней небольшое углубление. Чак притащил в эту ямку травы, зарылся в нее с головой и заснул, вернее, забылся чутким тревожным сном.

Утро не принесло радости. Чак проснулся от звука шагов, чужих недобрых шагов, сопровождавшихся хриплым сопением. Явно приближались эти гадкие лысые обезьяны и уродливый зверь. Они походили кругами, словно что-то ища, а затем остановились прямо у корней дерева, и зверь опять завопил. Чак затаился. Одна из лысых обезьян взяла палку и стала ковырять ею под корнями, почти задевая Чака.

– Далеко забился, – сказал один.

– Зачем он тебе? – спросил второй.

– Ну, интересно же, что за зверь там спрятался.

– Пошли, мне не интересно. Золото не нашли, звезды тоже. А зверушка? Пусть бегает. На что она тебе?

Мальчик повернулся, собираясь уходить.

– Погоди секунду. Я сейчас траву подпалю, он и выскочит.

Чак с ужасом увидел, как огонь принялся жадно лизать траву в его ненадежном убежище. Он попытался вытолкнуть траву наружу из своего укрытия, но огонь, словно обрадовавшись поживе, разгорался все сильнее. Чаку ничего не оставалось, как выбежать наружу. Он припустил что было мочи, не разбирая дороги.

– Вот он, лови! – завопил первый и запустил в Чака палкой, которую держал в руке.

Удар оказался метким, и Чак полетел кувырком. Он был еще жив, когда мальчишка взял его в руки.

– Смотри, он совсем как человечек, – с удивлением прошептал первый, – но какой-то слишком маленький, размером всего с мою ладонь.

– Ты убил маленького человека? – ужас зазвучал в словах второго.

– Но я думал, что это зверюшка, – испуганно оправдывался первый.

– Сколько раз папа тебе говорил, что никого нельзя убивать? Никого и никогда. Вот сейчас ты получишь…

– Но мы же ему не скажем? Правда, не скажем?

– Все живое имеет право на жизнь… А ты… Он теперь тебе сниться будет… А может, тебя в тюрьму посадят… – захлебываясь слезами, кричал младший. – Ты злой, жестокий, гадкий… Я не хочу, чтоб ты был моим братом!..