Кирилл Шелестов - Уротитель кроликов

Он тяжело повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза с каким-то напряженным вызовом.

— Сам же ведь я себе приговор не вынесу, так? — проговорил он жестко. — Придется уж это тебе делать. Раз ты столько сил положил, чтобы меня вытащить.

— Как же это получилось? — пробормотал я оглушенный.

— Как? — Он опять сел за стол, но не напротив меня, а поодаль, наискосок и обхватил голову руками. — Хотел бы я сам понять, как.

Некоторое время он сидел, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, словно забыв обо мне.

— Как-то все быстро произошло, — заговорил он. — Может быть, ничего бы и не случилось, если бы время было другое. А тут выборы, война. Нервы на пределе. Я ведь хоть и не показывал никому, даже с женой старался не распускаться, а внутри-то все кипело. Как будто это было вопросом жизни и смерти: останусь я мэром или нет.

Он побарабанил пальцами по столу и уставился куда-то поверх моей головы.

— А вот сейчас, после того… короче, после всего этого, я думаю. Какая же, думаю, полная чушь, все эти выборы. И жизнь, и смерть, они, знаешь, к выборам отношения не имеют. И к карьере тоже не имеют. Нет тут общего. — Он опять сделал паузу. Я слушал, не перебивая, чувствуя непрерывную сухость в горле.

— Началось все недели три назад. Стал мне кто-то названивать. Домой. Номер моего домашнего телефона отыскать несложно, хотя он ни в каких списках не значится. Милиция следит за этим. Но многим людям почему-то важно знать домашние телефоны разных начальников. Даже если они никогда по ним не звонят. Это им значимости придает. Ну вот, стал мне звонить этот уголовник. Что уголовник, я, конечно, с первой фразы догадался. Знаешь, такой особенный развязный выговор. Все эти словечки похабные. Дескать, надо встретиться. Есть материалы про вашу дочь. Посмотрите своими глазами. Может, столкуемся. В общем, обычный шантаж. Меня, знаешь ли, ни разу в жизни не шантажировали. Даже не пытались. Да мне и скрывать нечего было. А тут… Прямо воняло от этих разговоров. И так мне противно сделалось, что сначала я только трубку бросал. Не хотел говорить с ним. Я и не верил ему особенно. Ну, какие там могли быть материалы? Я вроде все про нее знаю. Ну, задерживала ее милиция за вождение в нетрезвом виде. Ну, может, встречалась не с тем. Что еще? Не воровка же. Не наркоманка. А он не отставал. Мол, есть фотографии. Лучше вам их сначала увидеть. А то, мол, и другие найдутся, кто захочет их купить… Я бы, может, так и не стал с ним встречаться, если бы не эти публикации про меня каждый день в ваших газетах. Дай-ка, думаю, посмотрю, какую еще гадость мне приготовили. Послать его подальше я всегда успею. В общем, как раз в тот день, когда ты ко мне приезжал, мы договорились встретиться. Я почему тогда такой взвинченный был. Я не знал, может, вы одна шайка. Всего же можно ожидать. Не получается одолеть меня по-честному, решили уголовника подослать. И как ты уехал, я отправился в штаб. А встретиться с ним мы договорились в двенадцать ночи. Раньше я не мог. Не получалось у меня. На каком-то пустыре возле стоянки, место уже он выбирал. Сам. И потребовал, чтобы никого со мной не было. Ни охраны, ни водителя. Только он и я. Видать, боялся, что ли? Хотя чего, не пойму? Может, думал, я его в милицию сдам. Из штаба я уехал часов в одиннадцать, народ еще там оставался. Водитель меня домой отвез, и я его отпустил. Потом пересел в свою машину. Я ее редко беру, служебной пользуюсь, она и стоит у меня в гараже. Жена, конечно, ни о чем не спрашивала, она привыкла, что я в своем режиме живу. Ночь-заполночь, сел-поехал.

Он вновь встал и опять прошелся по комнате.

— А дальше — ты не поверишь. Минут за десять все произошло. Мы съехались на этом пустыре. Темно, народу никого. Я еще порадовался, что нож из кабинета захватил. Мне же полно всякого оружия дарят на праздники. Обычай такой. Тот еще в ножнах был, в кожаных. Я потому его и выбрал, что в ножнах, он карман не порвет. Встретились мы с этим уголовником. И, знаешь, сразу он мне не понравился. С первого взгляда. Зализанный, наглый. Подонок, одно слово. Мразь. Залезли в его машину. Он боялся, что в своей я записывать его буду. И разговор такой поганый. Дескать, вы мэр, у вас всего много. Вы поможете нам, мы поможем вам. Я не выдержал и спрашиваю, кто это „вы“? Ты уж, милок, объясни, чьи интересы представляешь. А он так, знаешь, скользко: ну, какая разница. Такие же люди, как и остальные. В общем, я понял, что бандиты загоняют меня под крышу. Меня. Кулакова. Который всю жизнь эту падаль на дух не переносил. Значит, теперь они будут мной командовать. Объяснять мне, что делать. Я ему говорю, ты материалы-то свои покажи, а то, может, зря время теряем. И тут он достал эти фотографии…

По тому, как переменилось лицо Кулакова, я видел, что даже сейчас ему невыносимо вспоминать об этом. Мгновение он стоял, стиснув зубы, на его скулах играли желваки. Потом он справился с собой.

— Может, я старый уже. Может, я чего не понимаю, — заговорил он хрипло. — Но, когда я весь этот смрад увидел, у меня в глазах все потемнело. Думал, меня удар хватит. Спрашиваю, сколько ты за них хочешь. А он, так усмехаясь, мне не надо денег. Дескать, давайте дружить, а там разберемся. Короче, капкан мне ставят. На всю жизнь. Всю жизнь меня теперь доить будут и этой гадостью пугать. Вам с Храповицким город я не отдал. Губернатору не отдал. От всех отбился. А теперь отдам уголовникам. И главное, я вижу, что он, гад, на этих фотографиях. То есть, представляешь, каким подонком надо быть, чтобы все это подстроить. И девчонку заманить, и самому сняться. И потом еще шантажировать. Я как пьяный был. Захолонуло. Вылез из машины на свежий воздух, чтобы сознание не потерять. Отдышался. Говорю, ладно, дай подумать. А он за мной вылез. И так он смотрел на меня презрительно, я тебе передать не могу. Как будто я весь теперь у него в руках. Со всеми потрохами. Думай, говорит мне. На „ты“. Думай, только недолго. И добавил с наглой улыбочкой, я его слова точно запомнил. Я, говорит, тебя не напрягаю, ты сам скажи, завтра ответишь или послезавтра.

Кулаков шумно выдохнул.

— В общем, это его последние слова и были. На меня как нашло. Сначала я его в живот ножом саданул. А как он падать стал, еще раз его на нож поймал. Вот так, Андрюша. Ну а дальше, собственно, и рассказывать нечего. Взял тряпку, протер, что можно в его машине. Забрал эти фотографии и уехал. Нож по дороге в реку выбросил, специально крюк сделал. А фотографии и тряпку облил бензином и сжег. А уж когда мне на следующее утро из милиции позвонили, я понял, что у него несколько экземпляров было.

— Ну вот, — заключил он. — Теперь ты все знаешь. Вот и решай: пойти ко мне работать или в милицию на меня заявлять. Только вот еще что. Прежде, чем решишь. Если бы это еще раз случилось, я бы опять так же сделал. Точно тебе говорю.