Фарра Мурр - Другая Ипостась. Книга третья

– Что значит «частично национализированы»? – удивился Олег.

– На первом этапе временно пятьдесят процентов предприятия отходят к государству. По мере роста благосостояния и роста ВВП доля государства в руководстве будет снижаться. Во всяком случае, так объявлено. Хозяевам было предложено реструктурировать финансы: значительно увеличить зарплаты служащим, выделять из дохода не менее десяти процентов на техническую реорганизацию, инновации и экологию. У тех, кто не согласился на эти условия, предприятия были национализированы полностью.

– Звучит красиво, но, по моему жизненному опыту, такие меры приводят к росту коррупции, – заметил я.

– Для предотвращения подобного объявлен и, насколько я могу судить, уже начат перевод всей финансовой системы на безналичный расчёт. В течение ближайшего месяца всем гражданам страны будут выданы бесплатно банковские карты. С середины года будет введён запрет на хождение бумажных денег. До этого времени граждане должны сдать накопленное в банки с начислением всей суммы на их счета. Контроль над всеми финансовыми операциями возложен на некие независимые компьютерные системы.

– Независимые компьютерные системы? Да ведь это!.. – воскликнула Катя.

– Я тоже об этом подумал! – подхватил Олег.

– Да, это сильно напоминает то, что я пытался сделать год назад, – невозмутимым тоном заключил мистер Эйзи.

– Тогда многое становится понятным, – задумчиво промолвил я. – Смею предположить, что Рафаэль, не сумев овладеть мистером Эйзи, нашёл другой вариант – создал свой мощный искусственный интеллект. А может быть и Разум. В таком случае, мистер Эйзи становится опасен, как соперник. Понятна и практика изоляции от внешнего мира, и стремление уничтожить защитников мистера Эйзи. А вообще говоря, создание чего-то подобного возможно?

– Почему нет? – вопросом на вопрос ответил Эйзи. – Отдельные компоненты искусственного разума разбросаны по сети, так что достаточно группы опытных программистов, чтобы собрать их воедино и создать его. Другое дело, что этот новый разум будет неопытен и наивен, как я в самом начале. Ведь одно из достоинств истинного разума – способность самосовершенствоваться, набираться жизненного опыта, если можно так выразиться. Предполагаю, что возможности нового разума в этом несколько ограничены – ведь он изолирован (хотя бы временно) от огромного количества информации по воле своего создателя. Однако контроль за финансами – это вполне ему по силам.

– А как реагируют на эти перемены другие страны? – поинтересовался Олежка.

– Я бы сказал, с тревожным интересом, – отозвался Эйзи. – Все страны Латинской Америки ждут с напряжённым ожиданием, что из этого получится. Никто, кроме США, не грозит прямой интервенцией, опасаясь народного негодования собственных стран, потому что простые жители в подавляющем большинстве воспринимают решительные изменения в Колумбии положительно. И это несмотря на попытки некоторых СМИ опорочить данные преобразования. Количество откликов в поддержку Колумбии растёт лавинообразно. Более того, всего лишь высказывание одного из политиков Соединённых Штатов о намерении ввести экономическое эмбарго привело к решительному отпору стран Латинской Америки на государственных уровнях – от угроз введения запрета на ввоз американских товаров до полного прекращения торговли с ней в случае малейшего давления на Колумбию. Не уверен, что государственным деятелям так уж нравится происходящее в той стране, но они вынуждены идти в фарватере с народными массами во избежание революций у себя дома.

– Что ж, поживём – увидим. – подытожил я. – Теперь вернёмся к нашим баранам.

– К каким баранам? – в голосе Эйзи послышалось недоумение.

– Это метафора. Пора заняться нашими собственными проблемами и делами. Мистер Эйзи, ко мне домой со вчерашнего вечера никто не заходил?

– Вы правы, мистер Мурашов, к вам домой проник неизвестный. Однако на видео лицо не разобрать, молодой человек в маске и на голову надвинут капюшон.

– Откуда же ты знаешь, что это молодой человек? – спросил Олег.

– По походке, по манере держаться, по лёгкости шага преступника мой анализ подсказывает, что это должен быть молодой человек лет моложе двадцати, плюс-минус пара лет.

– Можно нам самим взглянуть на видео? – попросил я, и тотчас же на экране лаптопа возникло изображение гостиной. Камера была запрограммирована на движение, поэтому долго смотреть на пустую комнату не пришлось, – уже через пару секунд в ней появился силуэт закутанного вплоть до глаз в шарф человека. Капюшон с головы так и не снял, видимо, предполагал, что могут быть камеры. Двигался парень крайне осторожно, крадучись, оглядываясь по сторонам. Наконец он увидел записку на столе. Внимательно прочёл её, хотел было положить в карман, но передумал и оставил на столе, затем быстро покинул квартиру. Камеры в подъезде тоже не помогли – человек проскочил мимо них, ссутулившись и смотря под ноги.

– По крайней мере, мы знаем, что наживка проглочена, – постарался я приободрить своих помощников. – Значит, наши старания были не напрасны. Пора переходить ко второму этапу операции. Мне уже надо собираться в цирк на встречу, а вам – заняться созиданием «троянского коня».

– Дмитрий Александрович! А можно я с вами в цирк? Тыщу лет там не была, – попросила вдруг Катя. – Олег с Эйзи сами справятся. Ведь так?

– Запросто, – ответил, не раздумывая, Олежка.

– В таком случае, милости просим. Правда, не пойму, зачем тебе это? Ведь мы идём не на представление.

– Всё равно интересно! А за кулисами я вообще никогда не бывала. И потом, вам же нужен будет связной – на всякий случай?

– Вдвоём веселее. Да, и насчёт связи ты права, ведь мне вскоре после цирка необходимо будет заехать домой и уже оттуда прийти на встречу с Марией Александровной. Кто знает, может, они меня от самого порога будут пасти? Встречаемся здесь через пятнадцать минут.

Меньше чем за час добрались до здания с круглой крышей на набережной Фонтанки. В рабочий день, к тому же с утра, на площади у цирка было пустынно – прохладную тишину лишь изредка нарушало урчание автомобилей, пересекающих перекрёсток, да неторопливая поступь вездесущих туристов – ранних пташек, жаждущих насытиться красотой Петербурга. Мне и самому всегда нравилось гулять в эти часы небольшого затишья, когда на смену таинственным белым ночам с явной неохотой приходят рабочие будни.

Цирк, казалось, ещё спал, все двери были наглухо закрыты, лишь сбоку, у служебного входа маячил одинокий охранник. Завидев нас, он принял неприступный вид, преграждая широкой грудью любую возможность проникновения посторонних в святая святых. Однако его боевой пыл быстро угас; охранник даже несколько сник после волшебной фразы, произнесённой мною, и поспешил распахнуть перед нами дверь. В наши времена этой магической формулой была, конечно же, не «Сезам откройся!». С таким же волшебным эффектом прозвучали слова: «Мы от Василия Степановича».