Денис Мещеряков - Улыбка Дьявола

– Хлеба нет, извини. Завтра нужно будет зайти купить. Ну и к чаю чего-нибудь. Что ты любишь к чаю? – Фил поставил стул напротив Юли, сел на него, раздался ужасный скрип. Стул чуть покачнулся, почувствовал, что сейчас развалится, но, собравшись с силами, встал ровно, и скрип умолк.

– Пряники. Шоколадные. С молоком, – сказала Юля и резким, быстрым движением подцепила вилкой желток и сразу съела.

– Пряники значит, шоколадные и молоко.

– Да.

– Ну хорошо, господин магистр, Ваше слово – закон, – Фил вилкой сделал воинское приветствие, окропив весь лоб горячим яйцом, и зашипел от боли, потирая лоб.

Юля засмеялась, негромко, это скорее было похоже на мычание теленка, пыталась не выплюнуть, только что положенный в рот белок, но у неё ничего не получилось, и кусок, словно из пушки, вылетел на стол, перелетев сковородку, и остановился лишь на майке Фила, оставив неровный жирный след. И они громко рассмеялись. Впервые за долгое время Юля смеялась от всей души, заливаясь звонким хохотом.

– Ладно. Всё, хватит, а то подавишься и умрешь, – сказал Фил строгим голосом и нахмурил брови, вытирая лицо полотенцем. Повисла тишина, после которой последовал смех.

Успокоившись, они доели остатки яичницы и допили чай.

– А ты где будешь спать? – спросила Юля, когда вместе с Филиппом застелили её диван.

– Я? Ты видела моё кресло? Лучше него нет кровати на свете, поверь. Диван у меня стоял для красоты. Не думал, что он вообще мне пригодится. Ну, спокойной ночи, стажер. Сегодня, я думаю, для тебя был насыщенный день. Завтра будет тоже много всего интересного. Выспись, подъем на рассвете.

Фил улыбнулся и выключил свет. Закрыл дверь и направился в ванную. Юля легла и её тело громки ахом внутри, сказало ей спасибо. Диван был слегка жестким, но весьма удобным. Она утонула в подушке и одеяле, закутываясь всё глубже, и уснула под негромкий шум воды, льющейся как из водопада.

Сначала ей и вправду приснился водопад. Окруженный вечнозелеными деревьями, высокой травой и густыми кустарниками, с неумолимо несущейся вниз водой. Она прыгнула в него с самой высокой точки и погрузилась в вечную темноту. Мимо мелькали неясные отрывки из прошедшего дня. Затем она поняла, что бежит. Бежит по траве. Ей 8 лет, она в своей старой ночнушке с единорогом. Рядом мелькали деревья. Она оглядывается по сторонам, но вокруг лишь темнота, сгущающаяся над ней. И рев. Животный рев неизвестного ей существа. Рядом, будто над её левым ухом. Она чувствует, как кто-то дышит ей в шею. Чувствует, как острые зубы вот-вот коснутся её кожи. Но её вдруг кто-то одергивает за руку. Мама с папой идут рядом с ней. Они улыбаются и о чем-то шутят, время от времени подбрасывая в воздух свою дочь. Они всегда так делали, когда она была маленькой. Юля смеётся. Она просто хохочет, не смеётся. Наконец-то она снова с родителями, и они так же веселы, как и всегда, и они любят её. Они заходят в переулок. Резко стемнело. «Зимой всегда солнце быстро садится» – промелькнул где-то вдалеке голос. Сверху падает снег большими хлопьями и приятно хрустит под ногами. Снова рык зверя позади. Страх поднялся с пяток до головы, подняв все волосы на теле дыбом. Кто-то схватил отца и утянул во тьму. Юля громко вскрикнула и побежала за отцом. Резко дернулась левая рука и маму так же поглотила тьма. Юля осталась одна. Она плакала и звала родителей, но вокруг была лишь тишина. Затем хруст снега. Она обернулась и увидела лесника. Невысокого роста, с большой седой бородой. В заячьем тулупе, с ружьем на перевес. Его глаза горели. Ярким светом горели глаза лесника.

– Ты заблудилась, маленькая? – Он наклонился к девочке, и та увидела жуткие, красные глаза вампира. Его пасть раскрылась. Сверкнули острые и длинные клыки.

– Филипп…

Юля проснулась. Она услышала, как входная дверь захлопнулась. Встала и закрыла форточку. В комнате было очень холодно. Ей показалось, что даже видно пар изо рта. Проверила комнату Фила. Он и вправду ушел. Оставил её одну.

На улице прохладно. В 3 часа ночи на улице всегда прохладно. Несмотря на стоявшую жару днем, ночью происходит словно сброс всех настроек, и жизнь перезагружается. Всё замирает в ожидании рассвета и остается неподвижным, пока лучи солнца снова не коснутся остывшей земли и не согреют её.

Филипп поднял воротник и закурил сигарету. Он не мог оставаться дома. Во-первых, не покурить в квартире, Юля сразу бы почувствовала и проснулась. «Возможно, придётся бросить курить» – подумал Фил, доставая сигарету, сидя на кресле у себя в комнате. Во-вторых, эти воспоминания, не дающие покоя. Он думал, что удалось-таки от них избавиться, но Юля снова их пробудила из вечного сна. «Ещё бы, чуть, чуть и я расплакался бы, как девочка, а этого никак нельзя допустить, иначе потеряешь авторитет» – рассуждал Фил, проходя между спящими домами по абсолютно пустым улочкам Екатеринбурга.

Зажмурился от яркого света рекламы, размещённой на ТРЦ «Гринвич». «Как же спят люди напротив?» Он прошел мимо Дендрологического парка вдоль улицы Куйбышева. На всех светофорах горел желтый свет. Где-то вдалеке было слышно, как свистят покрышки машины, и визжит на полных оборотах мотор мотоцикла. Звуки эхом проносились по спящему городу.

Пройдя по мосту, Фил заметил, что утки тоже спят, прижавшись, как небольшие лодочки, сбиваемые течением друг к другу. Одна из них встрепенулась, видимо, приснилось что-то страшное, и снова укуталась клювом под крыло.

Фил выкинул сигарету и закурил новую. Обычно он выкуривал по 2,3 пачки в день, а то бывало и больше, если работы не было или занятия по борьбе отменялись. Сегодня же одна пачка держалась целый день, и всё благодаря Юле. Рекорд. Филипп вспомнил, когда в первый раз закурил. Было это в детском доме, находившимся напротив озера Шарташ. Сейчас из него сделали приют для домашних животных, надо полагать, что детей, от которых отказались родители, стало меньше. Почти двадцать лет назад, через год после смерти родителей, Фил начал мало-помалу разговаривать с остальными детьми. Взрослых он боялся до смерти, но не показывал этого, лишь молчал и злобно смотрел, когда кто-то из воспитателей обращался к нему. Он боялся, что взрослые могут оказаться монстрами, что убили его родителей. Фил максимально отгородился от них и не хотел выполнять просьбы и указания старших. В один прекрасный день его позвали ребята лет 11—12 поиграть вместе с ними.

– Тебя зовут Филипп, так? – Спросил один из них. Парень в очках, с перемотанной изолентой у переносицы, с длинными рыжими волосами, в кудряшку и с чудовищным количеством веснушек на лице.

– Да, а тебя как? – спросил Фил.

– Георгий, но друзья зовут меня Гера или Жора.

– Почему Жора?

– Кто бы знал. Спроси это у этой чокнутой, – Он показал пальцем на стоявшую рядом девчонку, выше их всех ростом, с длинными каштановыми волосами, которые спадали на плечи и доходили почти до пояса. Она заделала их так, чтобы спрятать большие уши, но, по правде сказать, волосы справлялись с этим не так, чтобы очень хорошо. – Это она меня так называет.