Юрий Пожидаев - Обитель обреченных

Витя, евший в это время пудинг с киселём, чуть не подавился и Артуру пришлось бить его по спине. Когда он откашлялся, то сказал: «Я не знал Фаина Георгиевна, что у вас абсолютный слух, поэтому предлагаю попробовать вас, как солистку в нашем ансамбле. Представьте Артур – на ударных в белом смокинге, я с гитарой в блестящем трико, Август на контрабасе в своём пропахшем нафталином фраке, и вы в черном вечернем платье с бриллиантовым ожерельем на шее с микрофоном в руках. Если нас не посадят в психушку, мы можем стать очень популярной группой». Все рассмеялись, даже у Фаины на мгновение в глазах загорелся задорный огонёк, отчего всей компании стало хорошо и тепло на душе.

За оном раздавались раскаты грома, молнии освещали округу, а Витя уже зловещим голосом продолжал: «Эта обстановка напоминает один из рассказов Агаты Кристи – большой дом, изолированный ураганом от остального мира, убийство, совершённое кем-то из обитателей дома и расследование, зашедшее в тупик». Посмотрев на всех с подозрением, он уставился в упор на Петровича и продолжил: «В последнее время наш шеф как-то подозрительно себя ведёт, да и работает он с холодным оружием, поэтому советую всем сегодня ночью закрыть свои двери на ключ изнутри, на всякий случай». Все опять засмеялись и больше всех хохотал Петрович, он видел, как Фаина понемногу возвращается к жизни и был очень благодарен Вите, устроившему представление. Потом слово взял Артур, он вёл их бухгалтерию и учитывая, что они получали каждый месяц приличные деньги от сдачи трёх квартир он решил отчитаться по поводу расходов и доходов. Артур надел очки, сделал важное выражение лица и начал озвучивать цифры, все видели, как ему нравится быть в центре внимания. Во всех оркестрах ударник сидит за своими барабанами, за спинами других музыкантов и ему не до кривляния, он держит ритм всего коллектива. Сейчас в Артуре проснулся лидер и окружающие позволяли побыть ему в этой роли, видя какое удовольствие он получает сидя во главе стола и разглагольствует о преимуществах энергосберегающих лампочек. За окном шёл дождь, дул сильный ветер и гремела гроза, а четыре пожилых человека сидели в полутёмной столовой, где горела энергосберегающая лампочка и думали о том, что, найдя друг друга они спаслись от одиночества и однообразия этой жизни и будущее казалось теперь не таким тёмным и унылым.

2

Славик сидел с мольбертом на мосту через городскую реку и рисовал зимние горы. По руслу реки с гор дул холодный ветер, поэтому он был одет в чёрное длинное пальто, застёгнутое под горло и тёплые зимние ботинки. Вид гор был завораживающий, вершины уже были в снегу и были похожи на сахарные головки, которые в былые времена продавали купцы на Руси. На переднем плане, в окружении облаков высилась гора побольше, которая так и называлась Сахарная, а вокруг неё располагались уже не такие крупные создания матери-природы. Люди переходя через мост и чувствуя холодный ветродуй, старались как можно быстрее пройти это место, не задерживаясь около одинокого художника, считая, что сидеть здесь в такую погоду может только ненормальный. Славик писал маслом, поэтому, когда начал моросит дождь он быстро стал собираться, а посмотрев на небо и увидев чёрные густые тучи, нависшие над городом, понял, что скоро пойдёт ливень. Так и случилось, сверкнула молния, грянул гром и пошёл сильный дождь, художник успел добежать до лестницы, которая поднималась от моста вверх в сторону городского парка, и укрыться под ней. Сев на стульчик, он приставил к стене складной мольберт и стал ждать, когда закончится сильный дождь, чтобы спокойно пойти домой. Большинство профессиональных художников из-за долгого стояния или сидения за мольбертом страдают болями в спине, сутулостью и поэтому некоторые носят корсеты, чтобы избежать этого недуга. Гертруда где-то достала импортный корсет в виде жилета на липучках, который держал Славику весь позвоночник и делал его выправку похожую на военную. Так и сидел он под лестницей на своём стульчике, опираясь левой рукой на мольберт, который в сложенном виде очень похож на православный крест, его мокрые и длинные седые волосы падали на воротник чёрного пальто, а взгляд был устремлён куда-то вверх, как у человека занятого своими мыслями. Под лестницей было много места, но люди, пытающиеся скрыться от дождя взглянув на него бежали дальше, ища другого укрытия. Только мокрая насквозь торговка хурмой, не обращая ни на кого внимания забежала под лестницу со своей корзиной и начала вытирать лицо. Увидев сидящего рядом Славика, она посмотрела на мольберт, потом опять на художника, поправила на голове платок и начала жаловаться на тяжёлую жизнь, иногда делая перерывы, чтобы перекреститься. Вскоре Славик узнал, что женщину зовут Глафира и живёт она с мужем —алкоголиком в каком-то бараке и единственно что их спасает, так это дерево хурмы, которое растёт на их земле. Работа мужа, когда он не пьян заключается в охране этого дерева от соседей-паразитов, которые хотели даже однажды спилить эту хурму, чтобы лишить их последнего заработка. Славик не любил много разговаривать, он был творческой личностью и всегда очень внимательно слушал людей, они были ему интересны и уже в процессе общения с некоторыми из них ему в голову приходили разные идеи, в большинстве бредовые, по словам Гертруды. В начале он ничего не понял, почему посторонняя женщина открыла ему душу и всё время крестится, потом до него дошло, что она его принимает его за священнослужителя и говорит о наболевшем. А Глафира уже говорила о дочери, которая совсем забыла родителей и даже не показывает внуков, о родне, которая став начальниками, плюёт на простых людей, в качестве примера она привела брата – бригадира сантехников в ЖЭКе. Наконец Глафира иссякла и вопросительно посмотрела на Славика, а он после минутного раздумья полез в карман и вытащил две мокрые банкноты и протянув их женщине, тихо сказал: «У меня только две тысячи, возьмите пожалуйста, и постарайтесь первой заговорить с дочерью, она ждёт этого от вас».

Глафира пристально посмотрела в глаза человеку с седыми волосами и ей на мгновение стало хорошо, ещё есть во всём мире человек, который может выслушать её сопереживая и хоть как-то помочь в её каждодневной борьбе за жизнь. Слёзы на её лице смешивались с каплями дождя и Славик не видел, что женщина плачет, плачет от того, что увидела в этом мире маленький лучик доброты, о котором она уже давно забыла и этот странный человек с морщинистым лицом вдруг стал какой-то близкий и родной. Она наклонилась и поцеловала его руку, потом взяла корзину, положила рядом со Славиком три самые большие хурмы и пошла под дождём домой, не замечая ливень. Глафира шла с улыбкой представляя, как завтра будет нянчиться с внуками, а потом долго разговаривать с дочерью. Под впечатлением от разговора с Глафирой художник не заметил, что деньги у него не взяли, а уже довольно долго рядом стоит молодая женщина, которая наверняка слышала их разговор и ждала своей очереди, чтобы обратиться к нему. Положив обратно в карман мокрые деньги, он посмотрел на неё и увидел то смиренное выражение, какое обычно принимают люди при разговоре со священником. Женщину звали Камилла и она запинаясь поведала, что они с мужем очень давно хотят ребёнка, но ей никак не удаётся забеременеть, что они куда только не обращались и что только ни делали. Сейчас она шла на УЗИ и очень боялась, что опять ничего не выйдет, и муж расстроится окончательно, они кавказцы и дети для них главное в семейной жизни. В конце она произнесла фразу, от которой Славику стало не по себе, и он посмотрел вверх, в надежде, что Бог занят и не услышит это. Камилла, наклонив голову произнесла: «Помогите святой отец, на вас последняя надежда, сделайте так, чтобы сегодня всё было хорошо, и я стала бы самым счастливым человеком на земле». Славик с круглыми от удивления глазами смотрел на Камиллу и от этого стал очень здорово напоминать какого-то святого с иконы Рублёва. Что ответить этой женщине он не знал, он только видел её красивые чёрные глаза, смотрящие на него с надеждой. Неожиданно для себя, он сказал: «Иди смело, дочь моя, выбрось из головы сомнения, всё будет хорошо, вера и высшие силы помогут тебе». Это было всё, что пришло ему сейчас в голову и эти слова ему очень понравились, он даже не ожидал, такого от себя; внутри от удовольствия стало растекаться приятное тепло. Камилла нагнула голову, чтобы поцеловать ему руку, но Славик быстро убрал её и погладив женщину по голове почувствовал, как она дрожит, он и сам уже давно дрожал, только не понимал от чего, от холода или от волнения. Камилла выпрямилась, посмотрела на «святого отца», взяла зонт, стоящий неподалёку у стенки и застучала каблучками по лестнице, идя на встречу своей судьбе. Дождь уже стал понемногу заканчиваться и можно было собираться домой, как перед ним возник мокрый насквозь инвалид на костылях в пятнистой полевой форме с очень злым лицом. Славик хотел встать со своего стульчика и уступить ему место, как тот показал жестом, что ему удобней стоять. Было видно, что парень потерял ногу на войне, а став инвалидом понял, что никому не нужен на всём белом свете. Некоторое время он молча рассматривал Славика, а потом посмотрев на небо собрался уйти дальше, но услышал тихий голос странного человека с седыми волосами: «Вы промокли, возьмите пожалуйста деньги, жаль, что больше у меня нет, но мне хочется искренне вам помочь». Славик замолчал и протянул парню две тысячи, тот посмотрел на деньги, ухмыльнулся и послал художника подальше, а потом начал говорить, глядя в глаза собеседнику. Парня звали Ефим и он, как и тысячи ветеранов войны остался после ампутации ноги один на один с жизненными проблемами и жил тем, что сидел на ступеньках перед мостом и просил у прохожих милостыню. Но в последнее время то ли менты, то ли бандиты сгоняют их с мест и сажают своих профессиональных попрошаек. Один из знакомых попытался бороться с ними, но его нашли утром с пробитой головой. Славик чувствовал, что, слушая Ефима он всё больше пропитывается состраданием к этому парню, видно это почувствовал и собеседник, потому что понизил тон и теперь говорил спокойно, глядя в то место, где раньше была нога. «Я вижу вы духовный человек, служите Богу, только где был ваш начальник, когда мне ампутировали ногу, я молился ему часами напролёт, где он был, когда от меня уходила молодая жена, теперь моего сына воспитывает чужой дядя. Мне кажется, что вы хороший человек, я не помню, чтобы в последнее время кто-то смотрел мне в глаза, люди, увидев меня отворачиваются и мне кажется многим стыдно смотреть в глаза инвалиду войны, который просит у прохожих милостыню, чтобы прокормиться», – с горечью говорил он. Ефим ещё долго говорил, а Славик слушал рассеяно глядя на две скомканные в руке купюры, ему было стыдно и больно слушать этого парня. Стыдно за государство, которое миллиарды вкладывает в проведение различных международных форумов, спортивных соревнований и государственных программ, но не может найти денег хотя бы на протез герою войны. А больно было Славику, когда он представил себя на месте Ефима и это состояние бессилия в сложившихся обстоятельствах могло свести с ума любого человека. Когда парень выговорился, Славик молча встал, снял с себя тёплое пальто и накинул на плечи Ефима, потом взял свой мольберт со стульчиком и глядя себе под ноги зашагал домой. Уже подходя к дому он заметил, что сжимает в руке две мокрые купюры, машинально сунув их в карман он начал подниматься к себе в студию.