Мария Свешникова - Пара Ноя

Нужно было успокоиться, но суточную дозу седативного она уже получила. Может, хоть чая выпить? Яна не могла понять уже, отчего именно дрожит: от разговора с Никитой или потому что замерзла как цуцик. Вопреки сейсмическому спокойствию, почва снова ускользала из-под ног.

Яна порыскала в ящиках скрипучей тумбочки: неужели не могли положить пару пакетиков чая и пачку печенья «Юбилейное»? Тщетно. В пакете от Коли тоже не было ничего, что можно съесть или выпить. Только сейчас она поняла, что за весь день и маковой росинки во рту не было. Придется идти на разведку. Должен же кто-то дежурить в больнице.

Стояла тишина, будто ночью на кладбище. Только из-за одной двери доносился какой-то звук, и то если вплотную приставить ухо. Кажется, там кто-то слушал лекцию нейрофизиолога Черниговской, исследующей строение мозга. Вот бы ей Яну с Никитой как подопытных крыс. Определить, кто первый начал сходить с ума. Подружить ретивый гипофиз с бренным телом. Распутать нейронные цепи и отпустить разум из чертогов памяти.

Яна постучала. Через пару секунд звуки растворились, и кто-то зашаркал в сторону двери.

– Доброй ночи. Что случилось? – немолодой сонный мужчина в хлопковых спортивных штанах и накинутом на плечи белом халате выглянул из мрачного чрева комнаты, как моллюск из раковины. Брюки из полушерстяной ткани и клетчатая рубашка с измятым воротом висели на стуле, диван был разложен. Уверенный, что никаких форс-мажоров ночью не предвидится, дежурный психиатр готовился отойти ко сну.

– Здравствуйте. Чайку не найдется? – Яна протянула одноразовый стаканчик.

– С бергамотом пойдет? – мужчина шагнул обратно в свое убежище и щелкнул кнопкой на чайнике. – А вы из какой палаты?

– Не знаю, не смотрела. Вот там повернуть, и первая дверь. – Яна жестом показала, откуда явилась.

– А, двадцать третья, наверное. Это вас вчера привезли с гипертонией и тревожным расстройством?

Яна кивнула.

– Может, зайдете? Мне тоже чаю надо выпить, – врач потянулся и сладко и заразительно зевнул во всю ширь.

Яна воровато юркнула в кабинет к дежурному психиатру. Письменный стол был пуст, зато на диване царил необузданный хаос: здесь и сбившееся одеяло, и потертый временем ноутбук, и клубок проводов, и несессер, откуда выпала старая, еще советских времен, пилочка для ногтей. В тусклом свете ночника все это напоминало каптерку кладовщика, а не кабинет врача. Но так даже уютнее. Пластиковый стакан быстро улетел в мусорное ведро, а в двух высоких кружках наливался балтийским янтарем чай. Яна дрожащей рукой попыталась взяться за чашку, но поняла, что одной не справится, взялась двумя ладонями, обожглась и отдернула их, ругнувшись.

– Ну-ну, осторожнее. Ожогового отделения в нашей психушке нету.

– Это же не психушка, как мне сказали. Или…

– Да шучу я, ну что вы к словам цепляетесь! – доктор добродушно рассмеялся. – А вам капельницу не ставили? Что вы так трясетесь?

Яна отразила вопрос ледяным взглядом, снова схватила кружку с будто дымящимся горячим чаем. Пальцы не слушались, она едва донесла до рта, чтобы не расплескать. Жадно отхлебнула, и в желудок быстро упало приятное тепло.

– Так, – усадил ее врач на диван, разгребая попутно гору хлама, – а теперь дышим на восемь счетов, через нос вдыхаем, через рот выдыхаем. – На третьем круге Яна поняла, что сердце замедлило бег и уже не билось как у марафонца на финишной прямой, на пятом почувствовала, как теплеют ладони, а к десятому уже могла внятно изъясняться. Всю дорогу от Яузской набережной до клиники ее не покидал вопрос, который она наконец смогла озвучить специалисту. Слова рождали эхо.

– Скажите, а человек может измениться за один день? Ну вот вчера это любящий и заботливый муж, а сегодня он присылает видео, где выжигает глаза на моем детском портрете и угрожает закопать. Как так? – Яна была уверена, что подобные метаморфозы случаются в дешевых сериалах на федеральных каналах, но никак не в жизни обычных людей.

– Ну, это зависит от того, что случилось за этот день, мозг – штука нейропластичная. – Врач почесал переносицу со следом от очков в тонкой оправе и внимательно смотрел на ночную пациентку, устроившись в кресле за столом напротив нее.

– Узнала то, что знать не должна была. Измены, сомнительные финансовые схемы. Сначала думала, что первые угрозы – просто из-за состояния аффекта, но нет – он и сейчас хочет, чтобы я убралась из страны или вовсе сгинула в водах Москвы-реки. Представляете, винит меня в том, что я разрушила семью, узнав правду! То есть не он виноват, что изменил мне дюжину раз, а я…

– Мне сложно говорить, не видя человека и не зная детально анамнеза, но вообще похоже на психопатию. Неадекватно воспринимает действительность, подменяет понятия. Если он неосознанно это делает, то это психопат, тут какое-то расстройство личности. Возможно, нарциссическое. Такие люди склонны врать, обманывать и абсолютно не испытывать чувства вины, уверенные в своей безусловной правоте. А стресс от обличения просто спровоцировал обострение, – предположил врач. – Сколько вы прожили вместе?

– Четыре года в браке, год до этого, – ужаснулась Яна, пытаясь высчитать, сколько ночей она провела рядом с психически нездоровым человеком, не осознавая, что находится в логове эмоционального оборотня. То, что она считала крепостью, оказалось даже не карточным домиком, а настоящим минным полем, на котором она чудом не подорвалась за четыре года. Не зря на уроках информатики столько играла в «сапера».

– И что, за это время никаких тревожных звоночков не было? – с любопытством поинтересовался врач.

– В смысле? – допытывалась Яна, что можно считать тревожным звоночком. Сообщение от Маши Тин Сити?

– Ну должны были быть и другие стрессовые ситуации, в которых он мог проявить свою неадекватность. Например, безразличие к чужой боли или откровенная жестокость.

Яна перебирала воспоминания, как костюмы во время ревизии – отодвигая вешалку за вешалкой, – пока не вспомнила их поездку в Грецию. Нужно было обновить шенгенские визы, и они отправились в недорогой тур в Халкидики, чтобы без пересадок в Афинах и на острова. Конечно, Яна грезила потусоваться на Миконосе, но на осень была запланирована свадьба, и разбрасываться деньгами не время.

Они вернулись с ужина в небольшом уютном городке Неос-Мармарас в отель на последней лодке. Объявили штормовое предупреждение, однако море еще контролировало амплитуду волн. Яне захотелось выпить мохито в баре возле пирса, а Никите – посмотреть на приближение грозы с другой стороны огромного сетевого отеля. Когда ветер начал опрокидывать салфетницы и пустые бокалы, волны ярились, а лодки разной степени пафоса застучали друг о друга, Яна заторопилась в сторону отеля. Они с Никитой зашли с разных сторон. Он стоял возле стойки ресепшена, а она направилась к лифту.