Альбина Нури - Наследница

В пятницу Вера пришла домой раньше обычного и открыла дверь своим ключом. Вернулась как раз вовремя, чтобы застать своего мужа Марата и соседку Аську в самой недвусмысленной позе. Так они втроем и застыли: Вера с ключами в руке у входной двери, Марат на диване и едва одетая Аська на Марате.

Муж молчал. А что тут скажешь?

Вера тоже не сумела выдавить ни слова. Прямо в обуви прошла на кухню, захлопнула за собой дверь, швырнула на стол сумку и упала на табурет возле окна. Сердце колотилось, не давая вздохнуть, в голове гудело, ладони были ледяные и влажные. Хотелось выскочить из дома и бежать отсюда куда подальше, но она не могла. Не было сил.

Вдобавок в коридоре мыла полы соседка – Лидия Адольфовна, которая почему-то недолюбливала Веру и к тому же обожала почесать языком. Если она сейчас выбежит из квартиры, та сразу сообразит – что-то неладно, и немедленно разнесет новость по всему дому. Только пересудов сейчас и не хватало.

Хотя в их доме и без стараний Лидии Адольфовны трудно скрыть что-либо. Это была малосемейка, построенная в семидесятых, с лязгающим, вечно ломающимся лифтом, длинными темными коридорами и дверями по обе стороны. Жили здесь, как в аквариуме, на виду у соседей. Ругаться, мириться, любить и ненавидеть следовало по возможности тихо, чтобы не информировать невольных зрителей и слушателей о подробностях личной жизни.

К сожалению, это мало кому удавалось. Железные двери, которые ставили некоторые жильцы в надежде спрятаться от чужих глаз, не спасали: стены-то все равно картонные.

Квартирки в доме имелись только однокомнатные, но зато двух видов – большие и маленькие. Те, кому повезло жить в «больших», шиковали на шестнадцати квадратах. Прочие, в том числе и Вера с Маратом, довольствовались одиннадцатью. Плюс кухня, коридор в виде крохотного пятачка и совмещенный санузел.

Квартира просматривалась сразу и навылет. У Веры просто не было шансов не заметить своего блудного мужа с Аськой. Вошел в квартиру, не слишком широко шагнул вперед – уперся носом в перегородку между кухней и комнатой, а плечом – в дверь туалета с ванной. Повел глазами влево – кухня, вправо – комната. Вот и все хоромы.

Но и этому жилищу они с Маратом радовались – свое, не съемное! Мечтали о большем, строили планы по расширению. И продолжали бы мечтать, строить и радоваться, если бы не сегодняшняя сцена. Нелепая случайность, из которых, если подумать, и состоит жизнь.

Сегодня в библиотеке, где работала Вера, закончилась проверка фонда. Длилась она всю неделю и, слава богу, осталась позади. За эти дни девушка вымоталась до предела, застревала на работе на два, а то и три часа сверхурочно, но кто эти часы считает? Заплатят обычный минимум, даже премии не жди.

Однако о грустном не думалось.

Во-первых, по случаю завершения проверки сотрудников отпустили пораньше. Скоро, думала Вера, спеша с работы, должен вернуться Марат. Можно сходить куда-нибудь. Или просто посидеть вдвоем дома, расслабиться, выпить вина, скачать с Интернета какой-нибудь фильм.

Во-вторых, с понедельника у нее начинался очередной отпуск. Муж тоже взял две недели, и они мечтали рвануть к морю.

В-третьих, в потайном карманчике сумки лежали немалые деньги. Восемнадцать с лишним тысяч отпускных, да еще Аня долг отдала, а ведь держала без малого год. Итого двадцать восемь – огромная сумма по меркам Веры.

Жизнь была прекрасна и удивительна. Самая лучшая, самая светлая пора – конец весны, начало лета. Выходя из лифта, Вера улыбалась в предвкушении приятного вечера. Кто ж знал, что ее ожидало дома!

Она сидела на табурете и смотрела перед собой невидящим взглядом. Хотелось заплакать, но почему-то не получалось. За закрытой дверью кухни слышались возня и нервные перешептывания. Один раз что-то с глухим стуком упало, Марат споткнулся о ножку дивана и громко чертыхнулся. Наконец дверь за Аськой захлопнулась.

Марат зачем-то метнулся в ванную, включил воду, через минуту выключил ее и снова вернулся в коридор. Потоптавшись в прихожей, видимо, сообразил, что Вера отлично видит его через прозрачную кухонную дверь и вошел.

– Вер… Как-то глупо все…

Он мучился, оттого что не знал, как выбраться из неприятной ситуации. Ждать, когда муж сформулирует свою мысль, Вера не стала. Рывком поднялась со стула и шагнула к двери, оттеснив Марата в сторону.

На миг в большом зеркале прихожей мелькнуло их общее отражение.

Им часто говорили, что они похожи, как брат с сестрой: темноволосые, темноглазые, худощавые и тонкокостные, почти одного роста – Вере до метра семидесяти не хватало трех сантиметров, а Марат на сантиметр перерос этот рубеж.

– Вер, – опять затянул муж, пряча глаза, – ты же знаешь, как я к тебе отношусь…

Она, не оборачиваясь, бросила:

– Да, Марат, теперь точно знаю, – вышла из квартиры и пошла по коридору к лифту.

Справа открылась коричневая дверь, пахнуло густым ароматом мясного варева. За дверью проживала «тихая» таджикская семья из двенадцати человек. Интересно, как они там помещаются, всегда недоумевала Вера. Может, спят и едят по очереди? Сейчас из квартиры дружным роем выкатывались один за другим разнокалиберные дети от трех до шестнадцати, круглоголовые, черноволосые, черноглазые и горластые. Самого маленького мать несла на руках. Вся эта гвардия вознамерилась забраться в лифт, так что Вера сочла за лучшее спуститься пешком.

Она быстро шла вниз по лестнице. Один пролет, другой, третий… Нельзя сказать, что поступок Марата разрушил ее идеалы и попрал веру в людей. Конечно, Вера продолжала, несмотря на близость тридцатилетия, верить в любовь. И считать, что любит своего мужа, пусть не так пылко и исступленно, как в романах, но все же достаточно, чтобы оставаться вместе и получать от этого удовольствие.

Однако прожив двадцать два года в общежитии швейников, потом два года мыкаясь по съемным квартирам, а последние три проведя в малосемейке на улице Северной, трудно удержать на носу розовые очки. Волей-неволей приходится замечать вещи, о которых не пишут в классической литературе.

Остается либо принять жизнь во всей ее красе и безобразии, либо решительно противопоставить себя ей. Вера не была ни идеалисткой, ни революционеркой, поэтому предпочла первое.

Умом она сознавала, что Марат, возможно, изредка погуливает на стороне, хотя особых поводов сомневаться в своей верности муж не давал. Так, кое-какие штришки и приметы, на основании которых, если очень постараться, можно сделать далеко идущие выводы. Но стараться и разоблачать Марата Вера не стремилась. Она наивно принимала тезис о полигамности мужчин, полагая, что против природы не пойдешь. И вместе с тем умудрялась вполне искренне верить, что Марат любит ее и они всегда будут вместе. Вот такая двойная философия! Мелкие же интрижки, если они и есть ( а может, ничего такого и нет! ), не навредят их отношениям.