Уинстон Грэм - С этим я справлюсь

– Я тоже не считаю.

Он покосился на меня, словно обдумывал сказанное.

– Я человек настойчивый. А капля камень точит.

– Да, только жизни на это обычно не хватает.

Теперь я понимаю, что моем ответе был совершенно иной смысл, но тогда нужно было что-то сказать: ведь Терри явно начинал видеть меня насквозь, и мне хотелось скрыться от его взгляда.

Он отпустил меня, добавив на прощание:

– Жизнь коротка, Мэри, и основное время уходит на работу и сон. Так попытайся насладиться тем, что остается. Расправь крылышки, распусти волосы, дай себе свободу, милая. Вскружи голову мужчине и радуйся – ничто не вечно под луной. И нужно уметь получить свое, даже у Ротлэндов… Я слишком много говорю? Не соверши непоправимой ошибки. Не верю, что ты рождена стать бухгалтером. Это противоречит самой природе.

С той недели начинались отпуска, и в такой маленькой фирме, как наша, приходилось на время заменять друг друга. Одной из первых ушла секретарша Кристофера Холбрука, и мистер Уорд поручил мне по утрам выполнять её обязанности. В первый же день я пришла в кабинет Холбрука ещё до его появления, разобрала почту и разложила на столе, чтобы он просмотрел. Примерно через полчаса после того, как он пришел, вдруг раздался звонок, и я отправилась в кабинет с блокнотом и ручкой наготове.

– Миссис Тейлор, вы распечатывали эти письма?

– Да, мистер Холбрук.

– Разве вы не заметили, что на двух конвертах помечено «лично»?

– Кажется, на одном…

Он испепелил меня взглядом.

– На двух. – Я поняла, что он уже успел их разыскать в корзине для бумаг. – В нашей фирме, миссис Тейлор, не принято распечатывать такие письма – и нигде не принято, насколько я знаю.

– Простите, я просто не подумала.

– Хорошо, но запомните на будущее!

– Да, сэр.

После разноса я стала вспоминать, что же было в тех письмах. Первое, если не ошибаюсь, пришло от местной страховой фирмы с извещением, что для мистера Кристофера Холбрука куплено двести пятьдесят акций фирмы «Джон Ротлэнд и K°, ЛТД», держателем которых была миссис И. И. Томас, причем их посчастливилось приобрести всего на три шиллинга выше последнего рыночного курса.

Второе письмо было личным посланием одного из партнеров фирм «Джонсон и Джонсон», который уведомлял мистера Холбрука, что после визита мистера Терри Холбрука в прошлый понедельник они навели справки и выяснили, что компания «Гластбери Инвестмент Траст» проявляет определенный интерес. «Однако, – говорилось далее с письме, – совершенно ясно, что при столь малом количество акций в руках простых акционеров вряд ли кто-то может принудить вас к действиям, которые пойдут вразрез с желаниями вашего теперешнего правления. Сообщите соображения на этот счет – либо всего правления, либо ваши лично, если они расходятся с мнением остальных В дальнейшем можно будет устроить частную беседу с мистером Малькольмом Лестером».

Письма явно были из одной оперы. Но не устрой Холбрук мне головомойку, я бы никогда о них и не вспомнила.

Весь июнь стояла жара, но самой невыносимой оказалась третья неделя.

В четверг днем мистер Уорд послал за мной.

– Вы умеете водить машину, миссис Тейлор?

– Нет. – Я умела, но права у меня были на другую фамилию.

– Жаль, что среди прочих ваших достоинств нет этого. Я надеялся, что вы мне поможете.

– А в чем дело?

Он снял очки и посмотрел на них так, словно те чем-то провинились.

– Да все эта работа для «Лайвери Компании», Мы обещали сделать её к следующей среде, но я усомнился в готовом макете. Будь это обычный случай, но тут заказ принимал лично мистер Ротлэнд, и дело ещё усложняется обедом, который заказчики дают королеве-матери. Мы печатаем им меню, и поэтому ошибиться просто нельзя. Я уже говорил с мистером Ротлэндом по телефону.

– Вы хотите сказать, он решил посмотреть?

– Да. Но после травмы он ещё не ходит.

– Можно взять такси, – предложила я.

Уорд устремил на меня взгляд поверх своего длинного тонкого носа, явно прикидывая, во что это обойдется.

– Да, полагаю, придется. Он дома, в Литтл-Гадстене. Будь Торнтон на месте, я послал бы его…

Я думала, что на улице будет прохладнее, но спасения от духоты не было и там. гак же душно. День стоял пасмурный и парной. Минут сорок пять такси добиралось до небольшого нарядного дома с высокими трубами, узкими окнами и площадкой для гольфа под боком.

Пожилая женщина в полосатом фартуке впустила меня внутрь. Марк Ротлэнд смотрел по телевизору скачки в комнате с открытыми настежь французскими окнами до самого пола, которые выходили на лужайку в саду. Одна нога его лежала на диване.

При виде меня он улыбнулся.

– Как поживаете? Простите, что приходится принимать вас так. Садитесь, пожалуйста.

Я улыбнулась ему в ответ и протянула папку

– Вам, наверное, известно, что хочет мистер Уорд. Как ваша нога, мистер Ротлэнд? Лучше?

– Да, заживает. Ну, давайте посмотрим, что тут. – Густая шапка его черных волос как обычно была нечесана, но в рубашке с открытым воротом и в старых фланелевых брюках Марк Ротлэнд казался не таким бледным, как в выходном костюме. И даже выглядел не столь худым и хилым, хотя должно быть наоборот.

Пока он листал меню, я смотрела телевизор.

– Да, Уорд прав, мне это тоже совсем не правится. – Он сел к столу. – Жарко, правда? Вы приехали на такси?

– Да, машина вернется за мной через пятнадцать минут.

– Выключите телевизор, если мешает.

– Нет… там кончается заезд. Это ведь Хемпдон-Парк?

Марк принялся что-то писать на полях меню.

– Интересуетесь скачками?

– Обожаю.

Он поднял удивленные глаза.

– И часто на них ходите?

– Нет, удается редко.

– На скачки ходят с компанией. У вас она есть?

– Нет, теперь нет, – я вовремя вспомнила, что вдова.

– Ваш муж был любителем?

– Да, верно.

Марк Ротлэнд вновь склонился над меню, и тут раздались раскаты грома. Сначала гремело далеко, потом все ближе, словно запрыгала по ступеням газонокосилка. Я встала и выключила телевизор перед самым окончанием скачек.

Марк Ротлэнд покосился на меня.

– Еще минут пять, и все. Если хотите, посмотрите розы в саду. В этом году они расцвели очень рано. Там, за углом, есть клумба «Сияющего оникса».

– Гроза собирается.

Он кивнул.

– Пожалуй, вы правы.

В комнате потемнело. Небо зловеще порыжело, листья дерева у окна свинцово блестели. Вспышка молнии заставила меня подпрыгнуть и поспешно отступить в глубь комнаты.

Ах, старая Люси… Никуда от неё не денешься, никуда.

«Закрой зеркало, милая, – сказала бы она. – Не дай бог увидеть в нем молнию, ведь это огненный глаз дьявола. Бог так показывает нам ад. Убери ножи; если на них попадет отблеск молнии, она проникнет в тебя, как только ты их возьмешь потом». Никакие научные объяснения не могли её переубедить.