Уинстон Грэм - С этим я справлюсь

– Подумай немного. Мне жаль, но ты же понимаешь, что Марк сам напрашивался. – Терри по-прежнему говорил наполовину со мной, наполовину с самим собой. А мистер Строт уже открывал дверцу.

– Добрый вечер, мисс Холланд. Мы уже не надеялись вас увидеть

– Я же звонил, – сказал Терри.

– Да, но сейчас довольно поздно. Выходите, мисс Холланд, мы хотим задать вам несколько вопросов. Вы ведь помните нашего управляющего в Бирмингеме, не так ли? Мистер Джордж Прингл.

Когда внезапно обрушивается такая беда, люди вроде меня не падают в обморок. Я медленно вышла из машины, посмотрела на мистера Прингла впервые за два года, и вдруг вновь оказалась в его кабинете, и вспомнила каждую морщинку на его лице.

Позади захлопнулась дверь автомобиля, я поняла, что Терри уезжает, и на какой-то миг все отступило перед одной-единственной мыслью: как же ты могла подумать, что ему захочется помочь жене человека, которого он ненавидит больше всего на свете? Одна половина сознания была поглощена этой мыслью, а другая размышляла, что лучше бы не знать, как низко он может пасть.

Нельзя сказать, что меня схватили, но они встали с обеих сторон и медленно двинулись вместе со мной вверх на крыльцо, где стояла и ждала миссис Строт. И я подумала: ну вот и пришел конец всему, ничего больше не поделаешь. Это конец. На миг мелькнула мысль: что, если отрицать все, стоять на своем, пока не приедет Марк. Но через миг я поняла, что это уже не выход, если я действительно решила порвать с прежней жизнью.

И поняла, что правду говорят, что утопающий за несколько секунд проживает всю жизнь заново, потому что пока переставляешь ноги со ступеньки на ступеньку, понимаешь, что, как бы там ни было, все равно нужно ждать, пока приедет Марк. Ведь все зависит от него.

Но к тому времени, когда я поднялась на последнюю ступеньку лестницы и миссис Строт со смущенным и явно сочувственным видом отступила, давая дорогу, я уже знала, что все зависит не от Марка, а от меня самой. Марк может только помочь мне спастись.

Если я не выношу его прикосновений, если по-прежнему хочу избавиться от него и жить отдельной жизнью, строить вымышленный обманный мир под чужим именем, менять личность через каждые девять месяцев и шуршать банкнотами, поспешно засунутыми в дамскую сумочку, – тогда он ничем не поможет. Он что-то сможет, только если с этим будет покопчено и я приложу все усилия, чтобы полюбить его, поверить ему и принять его любовь. А единственный путь к любви и доверию проходил теперь через эту дверь, через строй врагов и ожидание, что вот-вот вызовут полицию.

Я сделала шаг и оглянулась назад, но не на них троих. Я смотрела в сад. Там все ещё дул ветер, и над деревьями плыли рваные облака. Деревья скрипели и раскачивались, и от них пахло грушами. Весь сад казался темным, чужим и странным.

Марк сказал тогда: «Я хочу бороться за тебя. В этом мы с тобой заодно». За это и нужно ухватиться.

Путь к любви пролегает через страдание, думала я. Кто это сказал? Это действительно что-то значит, или просто красивые слова?

И я подумала: войти в эту дверь – не самое трудное.

С этим я справлюсь.

здесь: нетронутая, девственная – исп. прим. пер.