Гера Фотич - Фабрика поломанных игрушек

Косметики на лице практически не было, и от этого оно выглядело свежим и даже девственно нежным, точно у подростка.

Светленькие ресницы часто-часто заморгали, в глазах появился блеск, подбородок покрылся мелкими вертикальными морщинками, стал подрагивать:

– Я ещё не знаю… Как… Адрес не помню, может, пока в гостиницу? – теперь она казалась совсем ребёнком с тонким плаксивым голоском.

Мужчины недоумённо переглянулись, затем нахмурились и вопросительно воззрились на подопечную.

Девушка всхлипнула:

– С памятью что-то… – Свела брови. – В Тель-Авиве даже лежала в больнице… но так и ничего…

– Не помните родных и адреса проживания? – с недоверием поинтересовался Червонцев, покачал головой.

– Помню, что Ленинград… Петербург, а родителей – только в лицо! Мамочка перед глазами стоит… ну прямо вот так, моя милая, круглолицая, как луна, щёки её в румянах, взгляд ласковый, я так её люблю… – Она шмыгнула носиком и стала поочерёдно прикладывать ушко платка к глазам, затараторила: – Зрительно вот помню, а как зовут – нет, и папу тоже… постоянно об этом думаю, вспоминаю, вся извожусь, дёргаюсь. Но доктора советовали так делать. Стараюсь представить, как это было: то в нашей квартире, то в саду, где мы гуляли, или в парке на аттракционах. Кажется, вот каждую морщинку на лице помню, все-все родинки наперечёт, имя – на языке… и нет, никак…

Виктор Иванович откинулся на спинку кресла, во рту запершило, жалость заполнила душу. Сглотнул несколько раз. Как чувствовал – бедная девочка! Вот тебе опять бедолага – разбирайся. Ну и времена: кто-то детей теряет, кто-то родителей. Прямо как пятьдесят лет назад. Ну, так это ж война была, отечественная… А здесь что? Бомбы не падают, блокады нет. А всё стреляют, похищают, сволочи…

Сердце предательски забилось с перебоями. В душе снова поднялась ненависть к маньяку – убийце девочек в лесопарке. Как же это возможно? О чём он думает, что в душе у него, когда ножом по беленькому детскому тельцу? Ох уж эта Фабрика поломанных игрушек – никого не жалеет, свалка нескончаема… Внутри закололо. Он кулаком потер левую сторону груди – вроде отпустило. Осторожно дотронулся до платка на голове девушки, погладить не решился, расправил складку:

– Не расстраивайся, дочка. Что-нибудь придумаем. Найдём мы твоих родителей, вот увидишь – найдём!

Подумал, что вот его девочки-двойняшки тоже могли бы быть такими же милыми. Да уже, поди, и мамами. Какая благодать окружала бы его на пенсии! Сидел бы у камина, ноги на табурет. А внучки: «Дедушка, дедушка, что тебе принести? Подушечку под голову… пивка из холодильника?…»

Горечь проникла в душу – сами всё творим, а когда приходит время расплачиваться – удивляемся!

Душу заполнила сладкая истома, снова вспомнил, как жена при встрече обнимала его, окунала в пьянящий аромат ландышей, целовала в губы, в глазах зайчики прыгали, с усмешкой спрашивала:

– Ну шо, сысчик, сыскал ли ты сегодня своё счастье, аль нет?

Червонцев прижимал к себе супругу, улыбался:

– Ты моё счастье, родная…

Супруга делала огорчённый вид:

– Опять не нашёл… иди тогда ужинать…

Теперь уже за шестьдесят, и никого родного. Только служба эта треклятая – точно полюбовница тайная женила на себе незаметно, отбила своей ревностью всех друзей и подруг, жену в могилу свела, родственников отвадила. Куда же теперь от неё, сварливой, денешься. Всегда со мной!

Щербаков увидел, как нахмурилось лицо начальника, непривычно болезненно заблестели глаза, решил срочно ретироваться на всякий случай:

– Ничего, ничего, сейчас по паспорту что-нибудь узнаю, – обнадёжил он девушку. Постарался, чтобы слова звучали с оптимизмом. Вышел из кабинета. Пожал плечами – что это шеф так расстроился? Привычное дело. В милицию на радостях не идут, только с бедой. Чего переживать – не первая девчонка и не последняя. Сколько их ещё будет – бестолковых, брошенных, загубленных! Эта хоть цела осталась, а вон тех, что в лесу находят, – уже никто не приголубит, по головке не погладит.

Сев за свой рабочий стол, Щербаков наклонился, чтобы посмотреть за сейф. Но паука там уже не было. Паспорт оказался заграничный, убедился, что фамилия действительно графская.

Подошли коллеги, с интересом стали расспрашивать:

– Ну что… встретили?

– Успели?

– Кого?

Щербаков важничал:

– Успели, да, девчонку одну… – отвечал с деланным разочарованием.

– А чего генерал-то её сопровождал?

Вениамин стал рыться в столе, доставая бумагу и ручку, отвечал показушно безразлично:

– Вроде графиня… похищена была.

Сотрудники заинтересованно не унимались:

– Ничего себе, везёт тебе, Веня!

– Теперь точно подполковника получишь!

Щербаков небрежно усмехнулся:

– Уже!

– Что уже? Присвоили?

– Не… Рапорт пишу, что согласен, – генерал дать приказал. Вот только не знаю, как похитителей искать – не помнит она ничего, даже своих родителей только в лицо, и что сама из Питера… То ли по голове получила от бандитов, то ли от стресса…

– Вот так да… дела! – посочувствовал кто-то из коллег. Стали расходиться по своим местам.

Вениамин открыл паспорт девушки, пролистал – день рождения в начале ноября семьдесят шестого года, совершеннолетняя, по знаку – «скорпион». Как там, в брачном гороскопе, он со мной сочетается? Решил посмотреть позже.

Позвонил в информационный отдел и сообщил данные девушки. Обещали поискать сведения по всем базам.

Неожиданно зашёл Червонцев – привёл подопечную:

– Давай разбирайся с девушкой, прими заявление, объяснение – что помнит, и гостиницу закажи нашу. Пока родственников не найдём и не решим, что делать дальше.

Графиня села напротив, окончательно стянула с головы платок и, скрутив в руках, сунула в складки платья на боку, с интересом посмотрела вокруг. Жиденькие светлые волосы скользнули на плечи.

Сотрудники сделали вид, что углубились в свои дела. Стали греметь ящиками, перекладывать папки, шуршать документами.

Когда начальник вышел, Вениамин достал справочник и стал звонить в гостиницу ГУВД. Администратор сообщила, что свободные номера имеются, а когда услышала фамилию и титул поселяемой, обещала выбрать самый лучший. Напомнила о ходатайстве от начальника управления и гарантийном письме об оплате.

Вениамин тут же оформил необходимые документы и отнёс начальству на подпись.

Вернувшись, достал бланк заявления и заполнил данными из паспорта Марии. Начал записывать объяснение от имени потерпевшей, произнося вслух:

– Прошу принять меры к неизвестным лицам, которые похитили меня… – вскинул на графиню глаза: – Когда?

Мария нахмурилась:

– Я не помню… года два, а может, три назад… – промямлила еле слышно.