Синтия Хэррод-Иглз - Концерт для скрипки со смертью

– Спасибо, приятель.

– О'кей, Билл. Удачи. И будь поосторожней, понял?

Это все равно, подумал Слайдер, что сказать человеку, собирающемуся переплыть Ниагарский водопад в бочке, чтобы он не замочил ноги.

– Расскажите мне о том последнем вечере, – попросил он, когда им подали десерт.

– Мы работали до девяти тридцати на телецентре. Собрались...

– Вы закончили вовремя?

– Конечно, – улыбнулась она, – иначе они должны были бы заплатить нам за переработку. Насчет этого мы весьма свирепы. Мы собрали вещи – на это ушло около пяти минут, – а потом мы собрались – я, Фил Редклифф, Джон Дилэйни и Анн-Мари – поехать выпить.

– В какой паб вы поехали? – спросил он, испытав внезапное отвращение при мысли, что это мог быть «Собака и Мошонка», который, в конце концов, находился ближе всего к телецентру.

– Мы всегда ездим в «Корону и Скипетр» – это паб Фуллера, понимаете? – просто ответила она, и он кивнул. Для тех, кто любит пиво, это было понятно. – Когда я уже уходила, Саймон Томпсон спросил меня, не выпить ли я собралась, и я сказала, что да, но Анн-Мари тоже будет с нами, и он сказал, что в таком случае он не хочет ехать, и все это задержало меня чуть-чуть...

– Почему он не захотел пойти, если и она поедет? – прервал ее Слайдер.

– Ну, у них были некоторые трудности. – Она сделала гримасу. – Слушайте, я не хочу, чтобы вы раздули что-нибудь из этого, но я расскажу вам, потому что кто-нибудь все равно это сделает, Так что лучше пусть это буду я. Я уже говорила, что Анн-Мари и Саймон были вместе во время гастролей?

– Да, говорили. Вы имели в виду, что между ними был роман?

– О, на самом деле все это было не настолько серьезно. Быть на гастролях – это вроде чего-то невзаправдашнего. – Она показала скрещенные пальцы, как в играх детства. – Это как бы не считается. Люди спят вместе, ходят вместе, а когда возвращаются в Англию, все это предается забвению. Анн-Мари и Саймон тоже были вроде этого, за исключением того, что во время последнего тура в октябре по Италии Анн-Мари попыталась продолжить это. Саймону это не понравилось, потому что здесь у него была постоянная подружка, а Анн-Мари... – она сделала паузу, – ... ну, Анн-Мари выглядела немножко смешно при этом. Она утверждала, что Саймон делал все всерьез, что они решили пожениться и что теперь он пытается избавиться от обещания.

– Вы ей верили?

– Даже не знаю. Что-то в этом должно было быть, конечно. Саймон говорил, что это она подняла весь шум, но потом и он начал, верно? Он начал всем говорить про нее разную грязь, что она неуравновешенна и все такое, но я не знаю, что тут было правдой. Анн-Мари просто отступилась через некоторое время и оставила его в покое, но он устраивал целые представления насчет того, что не желает иметь с ней ничего общего – менял место в кафетерии, если она садилась рядом, не ходил в паб с компанией, если туда входила и она – такого рода вещи.

– Я понял, – ободряюще сказал Слайдер, в душе надеясь, что такое он и впрямь сможет понять. – Какой она показалась вам в тот последний день? В нормальном настроении?

– Ну, я не обратила внимания. Она была очень тихой после этой истории с Саймоном – пониженное настроение, знаете, она ушла в себя. Я уже говорила, я никогда не считала ее счастливой, а все это только ухудшило дело.

Слайдер кивнул.

– Значит, вы поговорили с Саймоном Томпсоном, и что потом? Пошли к своей машине?

– Да, мы ехали в разных машинах, разумеется, Фил и Джон уже уехали, и с этим Томпсоном, который задержал меня – о, а еще я поговорила о чем-то с Джоном Брауном, с агентом, – я оказалась на улице последней. Анн-Мари заспешила уйти, когда увидела, что подошел Саймон. Она оставила свою машину подальше, знаете, на том узком кусочке, в стороне от главных ворот, где паркуют малолитражки.

– Да, я знаю, у нее был «мини»?

– Нет, у нее был красный «Эм-Джи» – пожалуй, единственная вещь в ее жизни, которую она любила. В любом случае, когда я вышла на улицу, она бежала через двор обратно в мою сторону. Она сказала, что рада, что поймала меня, и почему бы нам не поехать в «Собаку и Спортсмена». Это другой паб, в сторону...

– Я знаю, – сказал Слайдер.

Я знаю его, подумал он жестко. Больше никогда не буду пить в своих владениях.

Джоанна с любопытством смотрела на него.

– Ну, это ужасный паб, и в любом случае Фил и Джон уже уехали. Я ей так и сказала, а она выглядела выбитой из колеи и пыталась уговорить меня на «Собаку», только мы вдвоем, но я не захотела, и в конце концов она оставила меня и пошла обратно к своей машине. Я поехала в «Корону и Скипетр», и, конечно, она там так и не показалась. Я не знаю, возможно, если бы она поехала в другой паб или если бы она... если они... – она остановилась.

– Она говорила, почему хочет поехать в другой паб? – не без сочувствия спросил Слайдер.

– Нет. Не привела ни одной причины. Я сейчас задумалась, что, если бы мы сделали, как она хотела, может, она бы не была убита. Вы думаете, она знала, что с ней должно было случиться?

Слайдер размышлял.

– На какой стадии она переменила намерения? Она собиралась в «Корону» с вами? Она знала, что вы планировали поехать именно туда?

– О да, мы всегда туда ездим. И когда она в первый раз ушла к машине, она знала, куда мы поедем. Я вспоминаю, когда она проходила мимо, а я разговаривала с Джоном Брауном, она сказала что-то вроде «Увидимся там».

– Итак, значит, что-то случилось и изменило ее планы, пока она шла к своей машине. Она с кем-нибудь разговаривала на стоянке?

– Этого я не знаю. Когда я вышла, она уже бежала ко мне. Люди в сторожке у ворот могли заметить что-нибудь. Там всегда есть один или двое дежурных, и они могли видеть ее машину через окно.

– Да. – Слайдер записал в блокноте «Привратники?» и «расспросить Хильду». Подняв глаза от блокнота, он увидел, что Джоанна смотрит на него с несчастным видом. – В чем дело?

– Может быть, она была испугана и нуждалась в нашей защите. Может быть, если б мы поехали с ней...

Слайдер почувствовал, что должен предоставить ей некоторое облегчение.

– Я не думаю, что это что-нибудь изменило бы. Я думаю, что тогда это просто случилось бы в какое-то другое время.

Ее глаза расширились, когда она оценила намек, заключенный в его словах.

– Я бы не сказала, что это здорово помогло мне, – проговорила она.

С едой и питьем было покончено. Он уплатил по счету, и они вышли на улицу.

– Это был замечательный ужин, – сказал он. – Мне нравится итальянская кухня.

Он вспомнил об Анн-Мари. И это было словно прикосновение к язве на губе, о которой нечаянно забыл.

– Вы все время об этом думаете, не так ли? – спросила Джоанна. – Об Анн-Мари. Я хочу сказать, все убийства страшны, но вы ведь должны были видеть ужасные вещи за время своей работы, хуже, чем этот случай. Почему же он для вас отличается от других?