Синтия Хэррод-Иглз - Некрочип

А что имеется на этот счет у следствия? Ну хотя бы то, что, как удалось установить, Кейт дал лживые показания о том, как он познакомился со Слотером, пытался ввести в заблуждение своим рассказом о том, что он якобы видел, как Ронни писал адресованную ему записку. Возможно, подтвердится его связь с компанией «Шах», – интересно, расколется ли Питер Дейви, если на него как следует надавить? Может, да, но может быть, и нет, если он убил Лемана. Серьга и перстень. Знакомство с Ли Чангом и Чжоу Хьянг Ху – вполне рядовое явление, хотя здесь прослеживается такое совпадение, которое само наводит на мысль, что оно не случайное. Выходит пока, что самое серьезное, в чем можно обвинить Кейта, так это в гомосексуализме, что само по себе не является преступлением, и в содержании дома, в котором молодые женщины занимаются проституцией. Правда, и этот факт нуждается в доказательстве, которое не удастся получить, пока не заговорит Кэтрин Салливан.

Но если представить себе, что Кейт никакого преступления не совершал, и вдруг это все всплывет. Что тогда?.. А что, если убийств, совершенных по его приказу было гораздо больше, чем это пока известно? Что, если он, потеряв самообладание, начал устранять подряд всех, кто хоть что-нибудь о нем знал?

– Как мне следует поступать в этой ситуации? – спросил Слайдер уже вслух. – Можно представить себе различные причины, по которым Бэррингтон мог бы оказывать Кейту свое покровительство. Возможно, например, что в прошлом они были любовниками. Или почему бы не допустить, что они принадлежат к одной масонской ложе или являются членами какой-то еще более закрытой организации? Не исключено также, что у них с Кейтом были какие-то общие дела в «Карлисле». У Бэррингтона наверняка было свое представление о том, что случилось во время рейда, но он по этому поводу никогда не высказывался и вопросов тоже не задавал.

Атертон слушал Слайдера с мрачным выражением на лице.

– Советую пойти к нему и выложить все, как есть, ничего не утаивая. В конце концов ты должен это сделать, если угодно, по долгу службы. И потом, он все время спрашивает, куда ты пропал. Ты вообще-то собираешься появиться когда-нибудь на работе?

– Собираюсь, – пробурчал неясно Слайдер.

– Если он не оказывает покровительство Кейту, то наверняка распорядится проверить хотя бы некоторые из перечисленных тобой фактов. Но если наши худшие предположения подтвердятся, тогда...

– Что тогда?

Атертон слегка прикусил губу.

– В любом случае, ты можешь на меня рассчитывать. Если здесь не получится, мы обратимся в более высокие инстанции, а надо будет – так дойдем и до самого верха. – Слайдер посмотрел на друга, но ничего не сказал. – Другого пути нет, – решительно подчеркнул Атертон. – Ты должен поступить так, как диктует тебе совесть и как будет лучше для дела. Иначе наша работа потеряет всякий смысл. Ведь мы потому и копы, что для нас, в отличие от «некоторых», это отнюдь не пустые слова.

– Не знаю, – сказал Слайдер. – Мне и самому не совсем понято, почему я этим занимаюсь. Для меня это работа, просто работа и больше ничего.

Атертон молча наблюдал за Слайдером, прекрасно сознавая, как много проблем, соединившихся разом в тугой узел, переполняли его чуть склоненную вперед голову. Но совсем не личные проблемы заботили в эту минуту его шефа. Он думал о том, что, кроме случая с констеблем Филдом, Кейт уже доказал, что готов пойти на убийство человека ради успеха задуманной им противозаконной операции и еще двух человек, чтобы гарантировать ее от провала. И если Бэррингтон по недомыслию или злонамеренно сообщил Кейту, что Слайдер проявляет в последнее время особый интерес к его персоне, то сколько ему самому оставалось еще пребывать в этом беспокойном мире?

– Ты прав, – произнес он, обращаясь к Атертону. – У нас нет другого выбора. Он поднял голову, непроизвольно при этом вздохнув. – Но сначала надо пойти подкрепиться. Не хочу встречаться с Иваном Грозным на пустой желудок.

Атертон испытал облегчение, увидев, что Слайдер вновь вернулся в свое обычное состояние.

– Если ты хочешь поесть в этом заведении, то я схожу и попрошу у них меню. Кухня здесь, кстати, вот-вот должна закрыться.

– О нет, не стоит беспокоиться. Возьми мне то же, что и себе. Если это, конечно, не рыба с чипсами.

– Если я чего и понял в ходе этого расследования, так это, что чипсы вредны для твоего здоровья, – сказал Атертон, выбираясь из-за столика.

Свернув за угол дома на пересечении Оулд-Бейли и Ладгейт-Хилл, Слайдер неожиданно увидел Джоанну, шедшую ему навстречу со стороны собора Святого Павла. Джоанна его тоже заметила почти в тот же момент и замерла на месте. Расценив это как разрешение подойти, Слайдер мгновенно преодолел разделявшее их расстояние. День выдался необычно прохладный для последней декады июня – расплата за слишком теплый май. Ветер дул порывами, ударяя по щиколоткам поднятыми в воздух мельчайшими песчинками, а над головой медленно проплывали сплошные серые облака.

– Как ты здесь очутилась? – спросил Слайдер.

Джоанна жестом указала куда-то позади себя.

– Мы выступаем сегодня в кафедральном соборе. Вот прервались только ненадолго, чтобы пообедать. А что ты здесь делаешь?

– Тоже ищу, где бы перекусить. А вообще я с утра был в судебном заседании. – Слайдер махнул в сторону здания Центрального уголовного суда. – Предполагалось, что я выступлю сегодня до обеда, но меня так почему-то и не вызвали. Похоже, мое мнение их просто не интересует.

Некоторое время они молча глядели друг на друга.

– А ты похудел, и очень даже заметно, – сказала Джоанна. И действительно, темно-синий костюм Слайдера, который он надевал всегда, когда требовалось явиться в суд, висел на нем, как на вешалке.

– Да, – сказал он и, подняв руку к голове, добавил: – И поседел тоже.

– Ну насчет седины ничего не могу сказать – тут такой ветер... Представляю, что тебе пришлось выдержать. Читала в газетах.

– Ну, в газеты попала только самая малая часть... – сказал Слайдер. – На самом деле у всей этой истории был куда более неприглядный характер. У меня вплоть до последнего времени было столько работы, что и не передать. Так что мое присутствие в суде я иначе как отдых не расцениваю.

Она согласно кивнула головой.

– Джим мне рассказывал. Он заходил ко мне раза два.

– Джим? Какой Джим? Неужели Атертон?..

– Ну да... – улыбнулась Джоанна. – Кроме него, мы больше никакого Джима не знаем.

– Так значит, вы виделись с Атертоном?

– Да нет же, – запротестовала Джоанна. – Джим пару раз заходил ко мне, чтобы проведать.

– А почему он это делал?

– Да потому что относится ко мне хорошо, а я – к нему. И еще потому, что он единственный человек, с которым я могу говорить о тебе.