Анна и Сергей Литвиновы - Биография smerti

Но где же он, юный, прекрасный принц?

И девушка выкрикнула:

– Стас, я тут! Выходи!

Опять тишина.

Тане стало зябко. Все-таки одна, в лесу, в кромешной тьме – только точечки звезд мерцают. Даже луны нет – за горой скрылась.

Цветы уже не радовали – глупость несусветная, высоко в горах высаживать розы с герберами. Нетрудно догадаться, в какую немалую копеечку влетела эта забава Стасу. Лучше бы материально помог, ей-богу. Или хотя бы от обязательств по договору освободил.

Поведение парня чем дальше, тем больше казалось неразумным. Зачем было вызывать ее запиской, а самому прятаться? Детский сад какой-то.

И Таня уже повернулась, чтобы уйти, когда вдруг краем глаза заметила – в кустах на обочине поляны что-то ворохнулось. Наверное, Стас. А что, вполне в его духе – наблюдать из засады за ее восторгами. Жаль только, что восторгов уже не осталось. Лишь досада и желание поскорее добраться до особняка да завалиться в постель.

Опять шорох, шевеление – теперь чуть левее. Нет, хозяева (а в том, что хозяин на этой полянке Стас, девушка не сомневалась) так себя не ведут. В кустах явно не он. Но кто? Волк? Рысь?

И она кинулась – но не в направлении кустов, как собиралась, а наоборот, через клумбу. Быстрее прочь отсюда! Бега не получалось – цветы мешали, по ногам больно хлестали своими колючками розы.

– Ч-черт! – простонала она.

Обернулась в сторону проклятых кустов и увидела – от них отделилась мужская фигура. Коренастая. Высокая. Незнакомая. Вся в черном. Ничего общего с субтильным, тонкокостным Стасом.

Бежать!

Но до забора метров сто. И потом еще вдоль него, до ворот, добрых триста...

А мужчина движется уверенно, быстро, и расстояние между ними сокращается с каждой секундой. Да еще проклятые цветы тормозят бег, обвивают ноги...

– Помогите! – в голос закричала Татьяна.

Может быть, охранник на воротах услышит?

Она вновь обернулась и увидела: человек в черном уже совсем рядом, и в его руках в тусклом свете звезд мерцает лезвие ножа... И он, этот мужчина, знаком ей, очень знаком... Он ускоряет бег, нож в его руках взмывает...

– Мама! – выдохнула Таня.

И в тот же момент споткнулась.

«Все, конец», – просвистело в голове.

Однако мужчина тоже не ожидал, что она упадет. Резко замедлил бег, потерял равновесие, острие ножа просвистело в паре сантиметров от Тани и воткнулось в землю.

Ура! Судьба дает новый шанс!

И Таня уже вскочила, чтобы бежать дальше, – но вдруг увидела, обо что споткнулась.

На земле среди тюльпанов и роз лежал Стас. Его грудь была залита кровью, глаза бездумно смотрели в небо. Мертв, сомнений не было.

– Боже! – простонала девушка.

На долю секунды она просто отключилась, забыла, что находится в чужом, враждебном лесу, что за ней погоня... Смотрела в эти навсегда застывшие, безупречно синие глаза и не могла наглядеться. И даже не думала о себе и об опасности, что ей угрожает.

Вдруг мужская рука схватила ее за плечо, грубо дернула, развернула...

Таня вскинула взгляд и ахнула.

Невозможно! Просто исключено!

Однако сомнений не было. Перед ней стоял Александр Пыльцов.

Известный киноактер и звезда Театра драмы. Его одежда и руки были в крови.

Поверить невозможно, но это именно он. Действительно он. Великолепный. Ироничный. С роскошными, бархатными, мудрыми глазами. Не столь красивыми, как у Стаса, – но разве можно их сравнивать? Холмогоров – всего лишь избалованный, смазливый мальчишка. А Пыльцов – настоящий характер. Герой. Таня сразу вспомнила, как в девятом классе была в него жестоко влюблена.

Но сейчас стальные пальцы героя впились ей в плечо, а бархат глаз был безжалостен, словно сукно на игорном столе. Человек с подобным взглядом может быть только убийцей. Да и на тело Стаса актер лишь мельком взглянул – без жалости и даже без интереса.

– Так это были вы? – прошептала Таня.

Горло перехватил спазм, по щеке, против воли, покатилась слеза. А Пыльцов неожиданно ухмыльнулся. Весело произнес:

– Пушкина играешь!

В первую секунду Таня не поняла, о чем речь. Только потом дошло: она нечаянно пушкинскую «Метель» процитировала. Но там, помнится, сия фраза произносилась в куда более приятных обстоятельствах.

«Что делать? – лихорадочно соображала Садовникова. – Вырываться – я с ним не справлюсь. Кричать – тоже бессмысленно. До охранника на воротах метров пятьсот, он сидит в своей будке и все равно не услышит... Единственный шанс: тянуть время. И дать Пыльцову возможность выступить . Он ведь – актер. Значит, никогда не упустит возможности поиграть, покрасоваться...»

И девушка восторженно, с придыханием, произнесла:

– Ох, я так рада, что могу с вами поговорить! Лично, лицом к лицу! Вы ведь такой замечательный человек, и актер великолепный, я все ваши фильмы смотрела! И почти все спектакли в Театре драмы! Вы в роли Гамлета – вообще что-то поразительное! А как Фигаро сыграли, я весь ваш финальный монолог проплакала...

Грубая лесть, она видела, сработала – лицо Пыльцова помягчело. И Таня продолжила давить:

– Вы ведь на самом деле добрый. Все знают, вы никогда не позволите себе обидеть женщину...

Но тут вышла промашка – черты актера исказила гримаса гнева. Он саркастически прошипел:

– О, да, не позволю. Я ведь рыцарь! Зато вы, бабы, такие твари...

Кажется, удается втянуть его в разговор. Уже хорошо. Пусть говорит, говорит...

И Таня вкрадчиво спросила:

– Холмогорова тоже тварью была, поэтому вы ее и убили? Верно?

Пыльцов лишь плечом мимолетно дернул – исповедоваться перед ней он явно не собирался. Но Садовникова не сдавалась. Горячо выкрикнула:

– Вы гений, просто гений! Как вы все продумали! Я ведь считала, что ее Алтухов убил. Или Антон Шахов. А на вас даже не думала!

Он все еще сжимает ее предплечье, сильные пальцы сквозь ткань кофточки впились в кожу. Он явно сильней, может уничтожить ее одним ударом. Однако нож пока лежит на земле, а главное, это Таня чувствовала безошибочно, актеру интересна тема. Интересен спектакль, который он же и срежиссировал. Пыльцову хочется поговорить о себе, похвастаться, в очередной раз блистательно выступить на подмостках. И плевать на то, что единственный зритель – она, Татьяна, – уже приговорен и никому не сможет рассказать об его триумфе.

Садовникова восхищенно продолжила:

– Но я не понимаю: как вам удалось? Холмогорова ведь всегда с охраной ходила! И ездила – только с шофером. И ее замы – всегда знали, где ее найти... А тут вдруг – одна, за рулем, отправилась неизвестно куда... Как вы ее уговорили?

И, видя, что актер колеблется, поднажала еще:

– Пожалуйста, Александр! Вы же сами понимаете: у меня никаких шансов. Я уже никому ничего не расскажу! Не смогу! Но мне самой надо понять... за что вы меня...