Анжелика Лавицкая (Dead Moon) - Дом, в котором жила бы Эля

После этого можно было бы спокойно вернуться к Эльке, но я ждал ответа, ходил по комнате из стороны в сторону, пока окончательно не замёрз.

Холод дома погнал меня на улицу за дровами и углём.

Ответа от Снега не было. Печка была растоплена. Захотелось есть, а в холодильнике оставались только пельмени, которые ещё нужно было сварить.

Это и заставило меня одеться, забрать всё, что было в холодильнике, и отправиться обратно. Готовить, как и рисковать, – не моё. Телефон я так и оставил дома, как и документы, как и личные вещи. Выходя во двор, я подумал, что печку следовало бы затушить, исходя из того, что меня вечно преследуют неудачи, но тут же я решил, что это предрассудки – мне уже не раз приходилось оставлять дом в таком состоянии. Оглянувшись и посмотрев, как из трубы тихо-мирно валит голубовато-серый дым, я закурил и вышел со двора.

Снег

Мисс нужно было отвлечь от Кити, а Китю – от Мисс, я старался, как мог, но получалось плохо. Город её не впечатлял, Мисс устала, она хотела спать, а вопросы об Эле заставляли её взбодриться. Мне нельзя было допустить, чтобы Китя нашла ещё и новую подругу: вполне хватало меня, я забрал Китю из дома, я забрал Китю у Эли, и меня за это ненавидели все, абсолютно все.

Подумать только, я всё это знал и всё равно вёл в дом эту Мисс, всё равно согласился с Китей, всё равно допустил, чтобы Китя с ней говорила.

Мне нужно было немного дожать, я уверен, что она испугалась, когда мы съехали с асфальта, когда она увидела, что дальше – ничего нет, кроме тайги. Мне просто нужно было её напугать так, чтобы она села в свою машину и уехала, но… Я очень устал за всё это время, и больше всего хотел вернуться домой, хотел увидеть всех, кого я считал своими друзьями, а ещё мне хотелось напиться вместе с Шаманом и забыться на пару суток. Поэтому я сдался и решил, что не нужно мешать обычному ходу событий, ведь даже Элька этого никогда не одобряла.

«Мисс переступила порог этого дома, Мисс в этом доме, Мисс – лучшая подруга Кити, а Китя – её ключ к Эльке. Мисс заберёт у нас всё. Мисс заменит Шатуна и принесёт нам ещё больше неприятностей, чем приносил он», – эти странные мысли мгновенно превратились в паническую атаку: хотелось повернуть назад, вытолкать Мисс, отвести её к машине и сказать, чтобы немедленно уезжала обратно.

Но зажёгся свет, я ощутил тепло дома, зазвенели знакомые голоса…

Это невыносимо, её хотелось убить только за то, что она существовала рядом, только за то, что она решила остаться в этом доме, только за то, что… «заберёт у нас Эльку, а значит – заберёт всё, что у нас есть».

Шаман

Не помню, что было вчера и позавчера. Не помню и не хочу вспоминать, и не надо. Память не нужна никому, кроме тебя – или потеряй или береги; я предпочитаю терять. Память – это боль; вся боль на свете от памяти.

Если я вспомню, что было вчера и позавчера – я уверен, – мне станет больно. Я не хочу касаться огня случайно. Однажды я, конечно, всё вспомню, буду сидеть около этого костра, и смотреть на него: он будет выедать мне глаза своим дымом, брызгать в меня искрами – я весь пропахну этим костром, он уничтожит меня или даст новых сил, – но не сейчас.

Сейчас: я веселый колобок катящийся домой: и от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл, от самого себя не ушёл, а хитрая лисица нашла меня в моём убежище и время от времени наведывается в гости; а я каждый раз читаю в её притворно-добрых глазах: Колобок, Колобок, я тебя съем. Не съешь, я сгорю раньше в печи своей и чужой памяти – я это знаю. Просто знаю, и всё. Когда-нибудь это случится, но не сейчас.

Сейчас я иду домой из магазина, вижу, как Шатун выходит из своего дома… Интересно, что он там делал? Огромный вечно хмурый медведь никогда не приглашал Колобка к себе в гости. Может быть, зайти самому, пока медведя нет дома?

Знаю, знаю: это из другой сказки, но я же не собираюсь у него там всё съесть и уснуть, чтобы он потом спрашивал, кто я такой, и как оказался в его берлоге.

Рыжая лиса внезапно обгоняет меня и мне приходится остановиться. Колобок в этот раз намного больше тебя, но это не значит, что ему не страшно… Мне… Мне не… Мне страшно. Оставаться наедине с этой лисицей всегда страшно. Черные немигающие глаза смотрят мне прямо в душу, а там столько всего! Того и глядишь начнётся пожар!

Пожар!

Из берлоги медведя валит дым – затопил печь и пошёл в гости. Странный. Он хмурый и неуклюжий; ему бы жить в нашем прайде, стать котом, как я, и не думать ни о чём.

– Как думаешь, я должен ему помочь? – Колобок советуется с хитрой лисицей. Лиса продолжает смотреть в глаза, пытаясь достать до души. – Эле бы это не понравилось, я знаю, – вспоминая об Эле, я из Колобка превращаюсь обратно в кота. – Эля будет кричать на меня, как тогда кричала на Вия… Но я… Я не помню, за что… А ты помнишь? – моя кошачья морда на миг округлилась, когда я, вновь взглянув в глаза лисицы, на миг пропали лапы и хвост.

Нет, я знаю, что помню, из-за чего она кричала на него, но я не помню – я не хочу этого вспоминать.

Мой огонь должен оставаться моим, а у медведя огонь нужно отнять – он спалит сам себя заживо, и никто не успеет его спасти.

Я должен. Пора.

Медведь должен стать котёнком.

Лисица словно следила за моими мыслями – стоило мне сделать одно шевеление, она рысцой побежала к дому Шатуна, как бы маня за собой, как бы уверяя меня, что я принял правильное решение.

Колобок покатился за лисой, теряя свою сущность, теряя сущность кота, превращаясь в черного-черного, как тьма, Шамана.

Пусть живой огонь освободит Шатуна от мёртвого огня, пусть он никогда больше не будет один. Пусть научится улыбаться. Пусть он больше никогда не сможет принести себе самому несчастья.

Гори! Гори, берлога Шатуна! Гори так ярко, чтобы все это видели, и ничто уже не смогло вернуть тебя назад.

Угли рассыпаны по полу.

Колобок закрывает двери в берлогу медведя; оглядывается по сторонам – лисицы нет рядом.

Колобок весело катится в своё убежище.

Глава четвертая. Ты мой гость

Сабля

Только Ките могло прийти в голову так назвать эту выскочку. Клички всегда почему-то даёт Китя; так повелось с первого класса: Китю как-то раз до школы провожала бабушка, которая и называла её «Китей»; мы тогда решили, что это прозвище её обидит, как-то заденет, но она живо раздала прозвища всем нам: я, например, стала Саблей (теперь и не вспомню почему), и эта кличка приросла ко мне, как привычка есть йогурты по утрам.

Этой рыжей стерве с огромными ногтями досталась кличка – Мисс. Интересно, почему? Городская фифа, крутые шмотки, классный макияж, а смотреть на неё – противно.

Противно только потому, что никогда раньше Эля не придавала такого значения новеньким. Новенькие, до появления этой Мисс, проходили целое испытание, чтобы остаться с нами: мы забирали у них мобильные телефоны, они не имели права опаздывать, приходить позже десяти вечера, они должны были придумать вклад, который внесут в наш дом, они должны были вытерпеть все истерики Эли и Кити, которые эта парочка разыгрывала специально для них… А Мисс?!