Анжелика Лавицкая (Dead Moon) - Дом, в котором жила бы Эля

– Ух, ты! – голос Эли раздался надо мной, я даже не сразу сообразил, как реагировать на это – меня бросило в жар. – Следствие ведёшь, колобок? – она стояла около меня, обернувшись, я не знал, куда мне деваться и что говорить, а она этим пользовалась. – Наверное, решил узнать, кто я, что я, почему живу здесь с этими людьми? – и она надвигалась на меня. Всё, что меня останавливало, всё, что меня пугало в ней, – это подпись моего начальства в её документах. – А может, ты комнатой ошибся? Туалет искал, зашёл сюда, уселся на стул, увидев кучу бумажек, да и давай?!

– Я всё объясню, – идиотские слова, которыми пытаешься оттянуть приближение собственной казни.

– Ну, давай, – она резко отвернулась от меня, прошла по комнате и опустилась за свой стол, закинув ногу на ногу. – Давай, я слушаю, – зажгла настольную лампу… Впервые я будто поменялся ролями…

– Ты права, мне нужно было кое-что узнать, – так ты говоришь правду, которая может решить всё в твоей жизни: голова не соображает, в ней гудит, а ты говоришь правду, пока мозг выключен и не может придумать правдоподобной лжи.

– И что ты узнал? – Эля смотрела только на меня, не обращая внимания на бумаги, которые я успел переворошить до её появления в комнате.

– Мой начальник…– я сделал шаг вперёд, надеясь, что бояться всё же нечего, но Эля в этот же момент хмыкнула, взяла со стола, не глядя, несколько бумаг, и мне пришлось отступить.

– Твой начальник – мой дядя, который когда-то жил в этом доме с моей бабушкой, а потом он вырос, стал большим, – говорила она, отправляя бумаги на пол одну за другой, провожая их взглядом. – Стал нача-а-альником, – почти басом пропела она, – уехал отсюда, а потом узнал, что мама его умерла, а в доме живёт его племянница, – бумаги на столе кончились, они все оказались на полу, а потому она подняла на меня глаза и натянула на лицо фальшивую улыбку. – Он был так рад, когда узнал, что у него есть племянница, – Эля поднялась со своего места и снова прошлась по комнате, пока не остановилась около кровати и не опустилась на неё, подбирая под себя ноги. – Даже пытался меня убить, а потом ему пришлось смириться с моим существованием, изобразить любовь и доверие.

– Поручаясь в кредитах? – вырвалось у меня, и я даже ухмылки не скрыл, но Эля на это отреагировала, как и следовало ожидать: она почти рассмеялась, устраиваясь удобнее.

– Это моя страховка: чем больше у меня долгов, в которых он ручается за меня, тем больше вероятности того, что он меня однажды не убьёт, иначе будет их выплачивать сам, хотя, конечно, я понимаю, что при его погонах, и банки не будут проблемой, но всё же…

– Вряд ли он будет рисковать: слишком порядочный хрен, – меня успокоило то, что мой начальник для Эли не такой уж и любимый родственник, как можно было предположить, не расскажи она мне всё, потому я и решил, что могу ей доверять и даже обсуждать начальство.

– Да уж, – Эля усмехнулась, согласившись со мной, – даже убить меня не смог как следует – подослал каких-то отморозков, которые меня чуть не сбили на пешеходном переходе, а потом сам же и приехал ко мне вечером, мол, узнал, что меня чуть не сбили. Откуда? В этом городе нет камер, а менты боятся малолетней шпаны.

– Он знает, что ты знаешь? – к тому времени я уже сидел на полу напротив неё, рассчитывая, что у нас выходит дружеская беседа.

– Знает ли он, что я знаю, что он пытался меня убить, потому что ему нужен этот дом? – уточняла она, я кивнул. – Не-ет, – протянула Эля, закуривая. – Мы с ним оба играем в любимых родственников: он звонит мне, чтобы узнать, как у меня дела, как моё здоровье, а я, время от времени, жалуюсь, что совсем одна в этом городе и у меня снова возникли финансовые трудности, потому хотела бы взять кредит или что-нибудь в кредит. Он сюда не суёт носа, у него много работы, но ради того, чтобы мне помочь, он всё почему-то бросает и мчится к банку, в который я его приглашу. Он всё ещё думает, что я работаю училкой в школе, а потому и могу выплачивать все свои долги, но он забывает о том, что всё это – игра и однажды она мне надоест.

– А ты была училкой? – это мне тогда и объяснило наличие малолеток в доме, а потом мне всё объяснила сама Эля.

– Эти дети устроили мою жизнь так, как я хотела: никакой работы на государство или чужого дядю, ты рассчитываешь только на себя, – говорила она, после того как рассказала о своей недолгой работе учительницей истории. – А работа моя заключается лишь в том, что я беру один кредит, чтобы погасить другой – ничего сложного, главное не ошибиться с цифрами.

– Почему ты не уедешь? – вся эта история с детьми, с дядей – заставила бы уехать из города кого угодно, тем более, если есть деньги, но, как выяснилось, Эля в число таких людей не входила.

– Зачем? – спросила она, выдыхая сигаретный дым, а я не знал, что ответить, кроме как:

– А зачем тебе всё это? Это же кошмар! Эти дети, этот дом, дядя твой!

Эля засмеялась, потушив сигарету.

– Это всё, что ты обо мне знаешь, потому и думаешь, что происходящее – кошмар. Кошмары в моей жизни кончились, когда мне исполнилось семнадцать и я наконец-то уехала учиться, а там начались ужасы, – она спрыгнула с кровати и снова прошла к столу. – То, что происходит сейчас, – моя свобода и моя жизнь, которую я пока не собираюсь менять, она меня устраивает: здесь всё по моим правилам, здесь всё зависит только от меня.

Свет в комнате погас, она сказала, чтобы я уходил, так как узнал всё, что мне хотелось знать.

И лучше бы я этого не знал, лучше бы я вообще никогда не оставался в этом доме. Мне нужно было понять, что кроется за её словами «всё по моим правилам», но я это понял слишком поздно, а потому теперь и завишу от страха, что Эля рано или поздно сдаст меня своему дяде. Мне было её жаль, я шёл ей на уступки, мне хотелось избавить её от малолеток, увезти в город, но вместо этого я лишь доказывал свою преданность, чтобы она наконец-то поняла: на меня можно положиться, я не предам, в отличие от Пса и Прищепки, я не попытаюсь её убить, в отличие от её дяди, мне даже нахрен не сдался этот дом…

– Они хотят убрать Мисс, она им не нравится, – говорила мне Эля, когда я пришёл в дом. – Они уверены, что проблемы на этом закончатся, – продолжала она, смотря в окно.

– А у вас проблемы? – но, кроме истерики Кити, я ничего на тот момент не помнил.

Эля села за стол, напротив меня, чтобы всё рассказать.

– Мисс нарушила их привычное течение жизни: она гуляет со мной, она новенькая, но пользуется такими привилегиями, которые даже они почему-то уже не могут себе позволить: она может со мной спорить, задавать глупые вопросы, она может спросить меня о мобильном телефоне, она не даёт мне ударить Вену, – Эля закурила и выпустила дым. – Я воспитала послушное стадо баранов, которым не нравится новая овечка: они шугаются, пытаются на себя нацепить волчьи шкуры, запугать беднягу и думают, что это – их проблема. Нихрена они не знают о проблемах! – заключила она, ударив по столу, выпустив дым и тут же затушив сигарету, сминая и ломая её в пепельнице.